Добытчик - Василий Сахаров

«Надо выбираться из города», – подумал я и почувствовал на себе чей-то взгляд.

Обернулся и увидел двух турок с автоматами в руках. Они смотрели на меня и улыбались, а затем один из них направил на меня оружие и что-то закричал. Наверное, требовал поднять руки и сдаться.

В плен попадать не хотелось. Я уже был в плену, и мне там не понравилось. Пока есть возможность, необходимо сопротивляться, и я метнулся в развалины.

Турок дал очередь. Если бы хотел убить, конечно, влепил бы в меня очередь, слишком я медлительный и прямо сейчас боец слабый. Но он хотел меня напугать и остановить. Да только не вышло, я спрятался за рухнувшей стеной, достал пистолет и пару раз выстрелил в сторону врагов.

Враги притихли, и я снова подумал о том, что следовало покинуть порт, пока турки не подтянули миномёты. Тогда всё было бы иначе. А теперь что… «Ветрогон», даже если его не потопили, что вряд ли, ибо я не видел на воде крупных обломков и других людей, получил повреждения. Да и другие корабли могли пострадать. А я среди врагов, словно мышка, которую коты загнали в ловушку. Бежать некуда, только покажись из укрытия – сразу схлопочешь пулю или турки скрутят. То-то будет им радости, самого Сашу Мечникова поймали! Хотя… Может, и стоило бы сдаться? За меня вполне реально взять хороший выкуп.

«Нет! – покачал я головой. – Нельзя сдаваться!»

Природное упрямство заставило меня оставаться на месте, и я продолжил искать выход из сложившейся ситуации. Что, если углубиться в развалины? Там пожар, но может и лазейка сыскаться. А если попробовать обмануть турок? Кое-какой словарный запас есть, подозвать одного и взять в заложники? Не выйдет. Они не купятся, а я слишком слаб.

Тем временем турки активизировались. Думаю, захотели взять пленника до того, как появятся другие соплеменники, которые захотят, чтобы с ними поделились. Один пошёл по развалинам вдоль кромки пожара, а другой начал постреливать, чтобы я не высовывался. И хотя я их замысел разгадал, толку от этого нет. Их двое, а я никак не мог прийти в себя после контузии и морского купания. Оставалось ждать, когда самый храбрый турок приблизится и окажется у меня на прицеле.

Враг был осторожен. Метнётся от одного укрытия к другому, осмотрится и снова вперёд, а его приятель не давал мне поднять голову. Сволочи! Действовали грамотно и всё-таки добились своего. Турок смог меня обойти, залёг за обломками, которые нависали над моим убежищем, и выстрелил. Пуля ударилась рядом с головой и вышибла из кирпичей крошки. Это был знак. Он показал, что может прикончить меня в любой момент. Выхода не было. Сопротивление бесполезно, и, бросив ТТ себе под ноги, я поднял руки.

Турки, крепкие бородатые мужики в потёртом камуфляже, скорее всего профессиональные наёмники, посмеиваясь, приблизились ко мне, и один из них без злобы, совершенно спокойно ударил меня прикладом автомата в живот. Я согнулся от боли, и сразу новый удар, на этот раз по спине. После чего меня разоружили и собрались увести в город. Кажется, ситуация безвыходная. Но мне снова повезло, потому что появился Лихой.

Сначала я почувствовал присутствие пса. Верный четвероногий друг был рядом, и я усмехнулся.

Один из наёмников, заметив мою улыбку, нахмурился и попытался снова ударить меня прикладом. Он замахнулся, но нанести удар не успел. Со спины на него обрушился Лихой. Пёс вонзил клыки ему в шею, и турок, заорав от боли, рухнул на живот. Второй схватился за оружие. Однако этого взял на себя я, схватил обломок кирпича и метнул ему в лицо. Кирпич попал противнику в переносицу, и он, выронив оружие, схватился руками за окровавленное лицо. Я подскочил к нему, поднял автомат, потёртый АКС, и направил на владельца. Палец привычно потянул спусковой крючок, и наёмник схлопотал очередь, которая его успокоила.

Со своим противником Лихой разобрался без моей помощи. Мы остались одни, и я посмотрел на него. Наши взгляды встретились, и пошли мыслеобразы, которые я привычно трансформировал в речь.

«Я покинул корабль, – объяснял Лихой. – „Ветрогон” получил повреждения, есть убитые и раненые. Пострадали БДК. Скоков принял командование флотилией на себя. Корабли смогли уйти и направились на рейд. Я покинул фрегат в районе разрушенного Широкого мола, с трудом выбрался на сушу и начал тебя искать. Я знал, что ты жив. Теперь знает и Скоков, рядом с ним мои дети. Надо выбираться, я выведу тебя и через своих потомков дам знать Скокову, где нас искать».

Всё ясно. Пока не появились другие турки, необходимо собрать в кулак все силы, мобилизоваться и драпать.

«Веди, друг», – передал я Лихому и прервал контакт.

Разумный пёс потёрся о мою мокрую ногу и двинулся в руины, я последовал за ним. Если удача нас не оставит, уже ночью или завтра утром я смогу снова оказаться в своей уютной каюте на борту «Ветрогона» и оставить все проблемы на берегу.

Черноморское побережье

22.09.2074

Стаким проводником, как Лихой, выбраться из города оказалось не трудно. Он чуял угрозу и быстро находил безопасный путь. А вот потом начались проблемы. Во-первых, я ещё не отошёл от контузии и двигался не так быстро, как мне хотелось бы, и выходил из Туапсе одним из последних. А во-вторых, город покинули не только гражданские, но и небольшие группы ополченцев, среди которых были «имперские соколы». И если обычные мужики-трудяги, которые взяли в руки оружие вынужденно, больше всего были озабочены спасением своих семей, собственной жизни и скудного скарба, который удалось вынести из дома, то юные фанатики хотели драться и совершать подвиги.

В трёх-четырёх километрах от города Лихой предупредил меня, что впереди вооружённые люди строят баррикаду и это не турки. Что делать? Дорога вдоль моря одна. Есть тропы по лесам и горам, но обходить заслон долго. Поэтому я принял решение идти прямо и, поправив ремень трофейного автомата, который висел на плече, обогнул поворот и увидел баррикаду.

Вокруг хлипкого заграждения сновали люди. В основном мальчишки и девчонки не старше пятнадцати лет. Все в одинаковых серых комбинезонах и пилотках, на вооружении – старые потёртые АКСУ и карабины.

Меня заметили не сразу. Подростки суетились, таскали на дорогу хворост, вытаскивали из чащи гнилые стволы деревьев и камни, а я стоял в пятнадцати метрах от них и считал секунды. Но, наконец, спустя двадцать три секунды, хрупкая светловолосая девчонка завопила:

– Тревога!

Словно испуганные мыши, которые увидели кота, «соколы» спрятались за хлипкой баррикадой и заклацали затворами.

«Только бы сопляки не начали стрелять», – подумал я и медленно поднял руки.

– Ты кто?! – окликнул меня из-за баррикады ломкий юношеский голос.

Если бы я сказал, кто таков, они просто не поверили бы. Ну с какой стати здесь должен появиться бывший герой империи и граф, а ныне сепаратист и с недавних пор король независимого заморского государства? Они могли посчитать меня умалишённым. Это в лучшем случае. А в худшем – шпио ном. Да и нельзя фанатикам, которые готовы умереть за Илью Симакова, говорить правду. Ведь при таком раскладе я – враг императора. Следовательно, я должен солгать.