Ключ - Саймон Тойн

— Километрах в двадцати-тридцати отсюда — ямы, оставшиеся от прежних пробных буровых работ. Еще там есть небольшой временный лагерь — палаточный, со своей охраной. Увидишь — сам сразу поймешь. Им дан приказ стрелять во всех подозрительных. Я предупрежу их о том, что вы поблизости, но подходить вплотную все же не советую.

— Звучит серьезно. Вы, наверное, нашли что-то стоящее.

— Может быть, и так.

Хайд повернулся к великану и познакомил его с Призраком — отчасти, чтобы переменить тему разговора, отчасти для того, чтобы и Призрак испытал то сокрушительное рукопожатие, от которого у Хайда до сих пор болела рука. Он пристально наблюдал, как эти двое жмут друг другу руки. Призрак не дрогнул. Он в упор смотрел на великана и заставлял его приседать, пока их лица не оказались на одном уровне.

— Тебе нужно закрыть лицо, — посоветовал он скрипучим голосом. — На нашем солнце такие светлые, как ты, мигом получают ожоги.

С этими словами он отпустил руку блондина и пошел к своим людям и коням.

Лечебница находилась в южном пригороде иракской столицы. Она располагалась отдельно, в переулке, который заканчивался тупиком, и больше походила на тюрьму особого режима, чем на больницу. Забор из колючей проволоки окружал мощное железобетонное здание до уровня квадратной крыши, все вокруг было покрыто густым слоем пыли — никаких признаков жизни. Только когда они проехали вдоль забора, Лив различила двигающиеся в тени фигуры, похожие на привидения. В их глазах застыла настороженность.

Вашингтон поехал вместе с ней и Габриелем. Сказал, что у него есть дела в этой части города. Габриель усомнился, но, как бы там ни было, его радовало, что полковник рядом. Это ведь благодаря его служебному удостоверению и каменному выражению лица профессионального военного их впустили в лечебницу меньше чем за десять минут. После этого полковник уехал по своим сомнительным делам, пообещав вернуться через час, а Лив и Габриель пошли вслед за человеком в белом халате по пропахшему мочой, экскрементами и отчаянием коридору с голыми цементными стенами. Изредка на потолке встречались лениво вращавшиеся вентиляторы — их усилий хватало на то, чтобы перемешать все запахи вместе, но воздух они ничуть не охлаждали.

Шли молча. Коридоры и выходившие в них палаты-камеры становились тем хуже, чем глубже посетители забирались в душную атмосферу этого заведения. Ясно было, что долгий стаж не принес Саиду Азизу никаких привилегий. Спустились на один этаж, и дневной свет, с трудом пробивавшийся в коридоры, исчез окончательно. Теперь светили только слабенькие лампочки, которые надзиратель включил, когда они сошли вниз по лестнице. В этом крыле пациенты — если уж пользоваться этим словом — явно проводили почти все время в темноте, наедине со своим безумием и с мучившими каждого демонами. Надзиратель остановился в середине коридора и махнул рукой в сторону последней камеры слева, до которой свет почти не доставал.

— Азиз, — сказал он, будто плюнул. Потом развернулся и ушел, не скрывая, что не желает находиться здесь ни минутой больше, чем необходимо по службе.

Лив и Габриель слышали его шаги вверх по лестнице, сами же остались в полутьме вместе с теми, что были когда-то людьми. «Пациенты» тоже слышали удаляющиеся шаги, и вскоре весь подвал наполнился шарканьем ног, а в полутьме зазмеились грязные ухмылки, адресованные пришельцам. Габриель повернулся к девушке, уже жалея, что привел ее сюда, но она спокойно улыбнулась и взяла его за руку.

Потом в коридор хлынул целый водопад звуков.

Несколько секунд они стояли, крепко держась за руки, а вокруг бушевал адский хор голосов, и вдоль всего коридора сотрясались металлические решетки дверей. Совсем близко раздался гулкий стук — это обитатель одной из камер бросился на посетителей из глубины своей комнатки, врезался прямо в середину дверей и глубоко ранил голову; фонтаном брызнула кровь. В камере напротив другой «пациент» спустил штаны до колен и стал яростно двигать бедрами, ударяясь о прутья решетки. Его член, покрытый шрамами и ссадинами от прошлых «упражнений», непристойно раскачивался, а мужчина стонал от боли и наслаждения. Лив с Габриелем и не заметили, как в камере за их спиной поднялась с пола фигура. Они обратили на нее внимание лишь тогда, когда в сумраке коридора разнесся леденящий душу нечеловеческий вопль, сразу заставивший других безумцев умолкнуть — все они поспешили забиться в самые темные углы своих камер.

Габриель круто повернулся на звук и увидел тощего как щепка мужчину, который разглядывал его из-за решетки. Он был обнажен до пояса, вся правая половина тела покрыта толстыми шрамами, которые покрывали кожу, словно панцирь. Шрамы опускались по руке до скрюченных пальцев и поднимались по шее до темени. Из-за этого кожа на лишенной волос голове туго натянулась, придавая лицу вечно вопросительное выражение. От человека исходил совершенно необычный запах, очень тревоживший тех, кто знал о его прошлом, — то был запах дыма.

— Саид Азиз, — обратился к нему Габриель, прижимая руку к сердцу и почтительно склоняя голову. — Меня зовут…

— Джон! — воскликнул человек за решеткой, и в голосе его послышалось нечто, очень похожее на удивление. Губы растянулись в улыбке, превратившейся в оскал там, где начинались старые ожоги. — Джон Манн. — Он шагнул к свету. Правый глаз, затянутый бельмом, был слепым, а левый лихорадочно шарил по лицу Габриеля.

Габриель выдержал этот пронизывающий насквозь взгляд, все время ощущая, как крепко сжимает его руку Лив, — это была нить, позволявшая ему не терять здравого рассудка.

— Я же видел, как ты умер. — Голос Азиза звучал хрипло — ему редко приходилось разговаривать, а из-за поврежденных лицевых мышц он говорил по-английски как-то чересчур старательно.

— Я действительно умер, — сказал Габриель, подстраиваясь под безумца, чтобы попытаться воспользоваться теми узами доверия, которые связывали этого человека с отцом. — А теперь вернулся с того света, ищу тех, кто убил нас. Я должен с ними рассчитаться.

Лицо Азиза снова исказила улыбка-оскал. Потом он насторожился и прижался к самой решетке.

— Значит, тебе придется убить дракона, — произнес он шепотом.

— Придется, — согласился Габриель. — Расскажи мне об этом драконе.

Азиз отшатнулся и опустился на пол, глядя перед собой незрячим глазом, будто снова видел то, что запечатлелось в его памяти раз и навсегда.

— Сначала мы его услышали, помнишь? Сначала по пустыне пронесся рев, потом захлопали крылья.

— А как он выглядел?

— Ты же ВИДЕЛ его! — воскликнул Азиз и зло топнул. Он смотрел на собеседника с яростью человека, который уже двенадцать лет рассказывает свою историю тем, кто в нее не верит. — Хотя бы ты не говори мне, что там ничего не было! Остальные — просто глупцы, но ты же был там! Ты сам все видел.

Его лицо горело от возмущения, потом немного расслабилось, на нем появилось смущенное выражение. Скрюченными пальцами правой руки Азиз потянулся к незрячему глазу, потер ими обожженное веко.