Я слышу, как ты дышишь - Остин Марс

"Гэсподин мой вредный министр ревнив и жаден, какая прелесть. Как котик с вкусняшкой — сам из своей тарелки ест, и сам на себя рычит, то ли от удовольствия, то ли на всякий случай. Так мило."

— Вера, ау! — Барт помахал рукой у нее перед носом, она поймала его руку и прижала к своей щеке, накрыв ладонью, улыбнулась:

— Холодные руки — горячее сердце.

— Меня окружают психи, — констатировал Барт, округляя глаза, но руку не убрал. Вера рассмеялась и отпустила сама, опять взяла чашку. В библиотеке раздались шаги министра Шена и Барт резво спрятал руку в карман, поглубже.

Министр вошел, успокаивающе улыбнулся в ответ на вопросительный взгляд Веры, посмотрел на Барта:

— Ты никуда не опаздываешь?

— Допью и пойду, — кивнул маг, — вам наливать?

— Наливай, — он сел на свое место, взял круассан, посмотрел на Веру и сказал с шутливой иронией: — Док хочет вас срочно увидеть. Его пацан живее всех живых, и тоже горит жаждой вас увидеть, даже просился к нам на пикник, я отказал. Но мы можем к нему зайти перед отправкой, если вы согласны на лишнюю телепортацию.

— Хорошо.

Они оба повернулись к Барту, который затолкал в рот весь круассан, потом шумно всосал весь чай, встал, сурово нахмурив брови над раздутыми щеками, щелкнул каблуками, отрывисто кивнул и исчез.

Вера с министром переглянулись, он поморщился, как будто ему было стыдно за этот спектакль, она укоризненно шепнула:

— Запугали ребенка, он даже чай спокойно попить не может.

— У "ребенка" через десять минут первая пара, — нахмурился министр, посмотрел на запястье, но часов там не было, — он любитель явиться минута в минуту, из-за этого постоянно опаздывает, пусть отучивается.

Она вздохнула, но комментировать не стала. Спросила:

— Так что с Доком?

— Что-то странное, — неодобрительно фыркнул министр, — я подозреваю, что Барт прав, и Док просто после вчерашнего шока слегка мозгами поехал. Будем надеяться, что это пройдет, но вы на всякий случай все равно говорите с ним серьезно.

Вера округлила глаза, пытаясь понять, насколько то, что он говорит, шутка. Министр отпил чая и улыбнулся с извиняющимся видом:

— С вашим появлением все с ума посходили, каждый в свою сторону. Док просит, чтобы вы еще раз благословили его и сына, и рвется к вам выразить свою благодарность лично. Будьте готовы к проявлениям божественного поклонения, ему сегодня что-то приснилось, и он с утра в мистическом экстазе хочет принять вашу религию. Подумайте, что вы ему скажете.

Вера поставила чашку, потихоньку выплывая из утреннего кайфа в сумасшедшую реальность. Министр помолчал и вздохнул:

— В отделе теперь знают, что вы Призванная.

— Вы им сказали?

— Вы сами им сказали, на всю столовую. — Вера задумалась, вспомнила и зажмурилась от стыда, это была некрасивая истерика. Министр отмахнулся: — Не переживайте, уже и так пора всем сообщать, скоро бал, пусть эта вечеринка станет для вас тренировкой, выучите перечень самых глупых вопросов и подготовите ответы.

Она благодарно улыбнулась и взяла чашку, министр помолчал и спросил:

— В этот раз, с Доком, вы делали что-то особенное?

— Нет, я делала все как раньше. Но ощущения были другие. Мне кажется, дело не во мне, а как раз в Доке.

— Да? Как интересно. Ему только не говорите об этом.

— Хорошо.

— А что было необычного?

— Золотой свет, — медленно сказала Вера, подумала, что это должно звучать глупо, смущенно улыбнулась: — Я видела, как Док светится, ярким золотым светом. Хирург тоже светился, но слабее, и вы светились, ко не так, как Док и хирург.

Он кривовато улыбнулся:

— Ну если еще и я, то все с вашими видениями ясно, — махнул рукой, задумался и перестал улыбаться, — хотя, Доку тоже снился золотой свет. Вы точно не посвящены никакому богу?

"Только вам."

Она улыбнулась и качнула головой, министр вздохнул:

— Тогда вам придется сочинить свою религию, и желательно побыстрее, потому что Док не один, люди на рынке уже пару недель как собирают ваши высказывания и паломничают к мастеру Валенту, выспрашивая про вас и вашу силу, все покупают у него часы с вашим рисунком и мясорубки. Причем, многие не знают, как этой мясорубкой пользоваться, они просто ставят ее на полку как арт-объект, на счастье. Хидэми стала достопримечательностью, она спокойно ходит по двум рядам вокруг "Махаона", ее все хозяева закусочных приглашают на чай и просят что-нибудь нарисовать в книге отзывов, ходят слухи, что она приносит удачу, прибыльность этих рядов выросла. Если вы не напишете святое писание своей религии, его скоро напишут без вас.

Вера округлила глаза, опять пытаясь понять, насколько его слова шутка. Осторожно сказала:

— Это… проблема?

— Это неисчерпаемый источник вдохновения для аферистов, желающих заработать на чужой жажде чуда, — криво усмехнулся министр, — пустите свою религию на самотек — и уже через пару недель повсюду будут ваши храмы и везде будут приносить вам пожертвования и продавать сувениры с вашим как бы благословением, а вы с этого ни копейки не получите, еще и виноваты останетесь, если кто-то эти махинации вскроет. Так что лучше займитесь этим сами, как минимум основной доктриной.

— О, боженьки, — схватилась за голову Вера, подняла глаза на министра Шена и призналась: — Я очень фиговый религиовед.

— Пейте чай, — улыбнулся министр, — религия подождет.

Она кивнула, взяла чашку и задумалась.

"Что я знаю о религии? Хоть о какой-нибудь…"

Она много чего знала, но все знания были поверхностными и обрывочными, надерганными откуда зря и пересказанными через третьи руки, приведенными аргументами в спорах, нагугленными в качестве ответов на вопросы сканвордов.

"Ничего. Я не знаю о религии совершенно ничего, блин."

Она попыталась вспомнить смертные грехи из христианства.

Фиг там, первым делом в голову пришло, что православная церковь поддерживала рабство, а католики признали наличие души у негров только в 1870 м году, до этого церковь разрешала на них охотиться, как на животных, и внесла значительный вклад в колониальные войны.

"Очень ценная информация для мира, в котором нет негров, офигенно, Вера, продолжай в том же духе."

Заповеди Летающего Макаронного Монстра вспомнились на уровне "не борись с религиозными фанатиками на пустой желудок и не будь засранцем — тебя окружают такие же люди, как ты".

"Ну, уже лучше. Дальше?"

Дальше шел Докинз, у Докинза было море примеров того, как Библия пропагандирует насилие, гендерную дискриминацию и прочую несправедливость.