Сочинения в трех томах. Том 2 - Майн Рид

входа в центральную палатку лагеря. Багровые отблески ударяли мне прямо в лицо.

Воины обступили бивуачный огонь. Я видел лица стоявших напротив и спины остальных.

До мельчайших подробностей разглядел я черты раскрашенных физиономий, цветные эмблемы на щеках и на груди и одежду индейцев.

В одежде этих людей было что-то странное. Я приготовился увидеть индейских воинов в мокасинах, с пучками перьев на голове, в бизоньих шкурах, накинутых на плечи, но далеко не все индейцы соответствовали этому описанию. Многие были в серапе и плащах из грубого сукна, в кальцонеро и в настоящих мексиканских сомбреро. Краснокожие в мексиканском наряде!

Кое-кто щеголял военной формой: блестели каски, так называемые шако. Мелькали яркие голубые и красные мундиры, казавшиеся особенно нелепыми в сочетании со штанами и мокасинами из темной оленьей замши.

Я понял причину этого странного маскарада, вспомнив, с какой целью команчи выступили в поход и откуда они возвращаются: на индейцах была одежда убитых и разграбленных горожан.

В чем бы я ни появился, даже в своем военном мундире, я не выделялся бы среди этого пестрого сброда. Единственное, что могло меня выдать, — это цвет моей кожи.

К счастью, несколько человек сохранили свой национальный костюм, но я едва не оказался единственным индейцем в стане команчей.

Все эти любопытные подробности не отвлекали меня от основной моей цели: через минуту я уже искал взглядом Изолину. Где она? Испытующе всматривался я в группы людей, толпившихся вокруг костра. Я заметил множество пленниц, но Изолины среди них было.

«Она в палатке», — подумал я и решил обследовать расположение лагеря. С тылу он был опоясан буйной растительностью. Тотчас понял я, какие преимущества дает мне этот тенистый укромный приют.

Единственная палатка, как я уже говорил, была раскинута на опушке леса, а против нее разложили самый большой костер. Здесь был центр лагеря, средоточие жизни и движения.

Изолина должна находиться невдалеке от палатки; там следует искать ее.

Глава ХСII

ПРИЯТЕЛЬ МОЕГО ДВОЙНИКА

В это мгновение один из индейцев что-то провозгласил, и толпа сразу зашевелилась. Слов я не понял, но по тону сообразил, что это сигнал или какое-то важное сообщение.

Команчи принялись ходить вокруг пылающего костра, пропуская друг друга и по временам останавливаясь. Медлительные и сосредоточенные, они, казалось, выделывали фигуры обрядовой пляски. Со всех сторон к костру лагеря сбегались зрители.

Мне представилась возможность незаметно скрыться в зарослях. Я побрел к опушке, подражая неловкой походке команчей, лишенный грации и открытых мужественных манер, характерных для шаванов, гуронов и ирокезов.

Очевидно, я блестяще справился со своей ролью, потому что один из индейцев, шедший с поляны, где были привязаны лошади, к костру, окликнул меня по имени моего двойника.

— Уаконо! — закричал он.

— В чем дело? — ответил я по-испански, подделываясь под индейское произношение.

Игра была опасной, но, промолчав, я, безусловно, навлек бы на себя беду.

Команч слегка удивился испанской реплике, но тотчас продолжал:

— Разве ты не слыхал призыва, Уаконо? Отчего ты не идешь к костру? Хиссоо-Ройо уже там. Сейчас собирается совет.

Интонации и жесты индейца помогли мне понять смысл его увещаний. Впрочем, некоторые слова были мне знакомы, и я случайно слыхал, что Хиссоо-Ройо — Испанский Волк — прозвище ренегата. Но к ответу я не подготовился. Вторично заговорить по-испански я побоялся, так как не знал, насколько силен мой двойник в звучном языке, привезенном в Америку с берегов Гвадалквивира.

Я попал в тупик. Назойливый индеец, должно быть, друг настоящего Уаконо. Он не отступится от меня, не получив ответа.

Спасительная мысль пришла мне в голову. Надменно, с видом человека, потревоженного в своих размышлениях, я сделал прощальный жест рукой и, повернувшись спиной к незнакомцу, неторопливо зашагал прочь.

Индеец с явной неохотой отступился от меня. Повернувшись в его сторону, я увидел, что, неодобрительно покачав головой, он направился к костру. Поведение Уаконо показалось ему, очевидно, загадочным.

Спрятавшись за деревьями, я окинул взглядом лагерь. Мой приятель уже смешался с воинами, собравшимися вокруг костра. Я облегченно вздохнул.

Происшествие это, незначительное на первый взгляд, обеспокоило меня; но в то же время я получил драгоценные сведения: во-первых, я узнал свое имя, во-вторых, то, что сейчас собирался совет, имеющий какое-то отношение к ренегату Хиссоо-Ройо.

Сопоставив все это с сообщениями Изолины, я пришел к следующим выводам: совет должен разобрать спор ренегата с сыном вождя. Он только сейчас собирается, значит, я не опоздал. Ни один из претендентов — ни белый, ни краснокожий — не получил еще права на мою невесту. Никто из них до решения совета не осмелился бы посягнуть на ее честь. Нелепое соперничество до сих пор спасало Изолину. Ее охраняла злоба двух грызущихся псов.

Какое счастье, что я вовремя подоспел!

Я стоял в лесу. Передо мною, как на ладони, расстилался весь лагерь. Со своего наблюдательного поста я рассматривал людей вокруг костров, но среди них не было Изолины.

Где она? Не в палатке ли? А что, если ее отделили от прочих пленниц и спрятали в роще до решения совета? В таком случае нужно переменить тактику. Прежде всего мне придется обыскать рощу. В таком случае задача моя упрощается. Если ее сторожат индейцы, я уложу их на месте. У меня два револьвера, и в каждом по шести зарядов — шесть, а может, и двенадцать человеческих жизней у меня в руках. Большинство команчей, вполне уверенные в полной безопасности, были не вооружены. Надо надеяться, что стража Изолины не станет стеречь женщину с карабинами в руках.

Кто знает, может, она одна… Все воины сбежались на собрание старейшин из простого любопытства или в надежде повлиять на его решение. Все они были заинтересованы в судьбе пленницы… Все… Я вспомнил про обычай, о котором писала Изолина…

Я углубился в