Столетняя война. Том I. Испытание битвой - Джонатан Сампшен

class="a">[370]. Аманье дю Фосса, вероятно, был более характерной фигурой, чья лояльность была более тонко рассчитана, а интересы более узко ограничены границами провинции. Этот беспринципный и жестокий барон с холмов недолго был сенешалем Аквитании при Эдуарде II, пока его не уволили за неоднократное преступное насилие. Он владел удачно расположенным замком Мадайлан, недалеко к северу от Ажена, из которого в течение многих лет вел борьбу против жителей города. Аманье подписал конвенцию с французскими генерал-капитанами вскоре после их прибытия, но отказался от нее, как только высохли чернила. Он выдержал шестинедельную осаду, прежде чем сдался во второй раз 16 марта 1338 года. Но французы не могли предложить таким людям, как он, то, чего они действительно хотели, а именно права издеваться над жителями Ажена. Упорство в этих, казалось бы, пустяковых местных распрях практически гарантировало, что та или иная сторона вступит в союз с английской династией. К июлю Аманье уже вернулся в английский лагерь, а консулы города умоляли Филиппа VI покончить с ним[371].

4. Гасконь: южная граница, 1337–39 гг.

Главной военной зимней операцией стала деятельность Гастона де Фуа на южной границе Гаскони. В феврале 1338 года он вторгся в Турсан, соседний с его виконтством Беарн, с 6.400 своих людей и контингентом войск, приведенных сенешалем Тулузы. 5 февраля 1338 года граф захватил бастиду Жон, а затем двинулся на маленький городок Эр-сюр-л'Адур. Капитана этого городка уговорили сдаться за взятку в 1.000 ливров и пенсию в 50 ливров в год. Укрепления были разрушены. Казобон сдался 5 марта 1338 года, очевидно, без боя. За ним последовали другие места[372]. Кампания Гастона показала, чего можно было бы достичь в Ажене и долине Гаронны при наличии больших людских и денежных ресурсов. Его завоевания окупились, так как ему разрешили присоединить их к своему виконтству вместо жалованья[373]. Завоевание стратегически более важных регионов дальше на север не состоялось. Д'Аркери и де Лабом были вынуждены тратить много времени на выжимание денег из жителей Лангедока методами, которые не способствовали популярности войны: взимание забытых налогов, штрафов за нарушение правил чеканки монет, продажа помилований за ростовщичество и лицензий на покупку дворянских вотчин, а также сведение старых счетов с короной, за все, за что можно было получить деньги. Они собрали достаточно средств, чтобы поддерживать свою армию в боеспособном состоянии и удерживать большую часть того, что Филипп VI уже контролировал, но этом все[374].

* * *

Наиболее эффективные удары по Англии французы нанесли на море. В феврале 1338 года Филипп VI назначил адмиралом Франции одного из своих финансовых чиновников, Николя Бегюше. Бегюше был нормандцем, невысоким, толстым человеком низкого происхождения, чье назначение на должность адмирала не пользовалось популярностью при дворе. Но те, кто говорил, что он "больше разбирался в бухгалтерии, чем в военно-морском деле", сильно недооценивали этого храброго и умного человека. 24 марта 1338 года, примерно через шесть недель после своего назначения, он возглавил смешанный отряд галер и баланжье из Кале в смелом и успешном набеге на Портсмут. Его флот нагрянул неожиданно с английскими флагами на мачтах. Несмотря на важность Портсмута как военно-морской и торговой гавани, он не имел стен, и французы не встретили там особого сопротивления. Десант сжег весь город, за исключением приходской церкви и госпиталя. Затем французы безнаказанно ушли. Из Портсмута Бегюше направился на Джерси, где 26 марта 1338 года его люди высадились и уничтожили посевы и постройки на всей восточной части острова. Они почти захватили замок Гори, главную крепость острова. Эти успехи были особенно неприятны для английского правительства, поскольку его превосходная служба разведки за два месяца предупредила его о том, что планируется нечто подобное, и назвала вероятную дату с точностью до недели. Были предприняты попытки перехватить рейд в море, но они не увенчались успехом[375].

Атака на Портсмут показала, насколько уязвимым было английское побережье с его множеством небольших слабо защищенных гаваней. Флот Бегюше, хотя английские хронисты описывали его как огромный, на самом деле должен был быть весьма скромным. Такие рейды (а их должно было быть больше) имели стратегическую ценность, совершенно непропорциональную физическому ущербу, который они наносили. Поскольку на разведку нельзя было рассчитывать, а набеги происходили в непредсказуемое время и в непредсказуемых местах, огромные людские ресурсы, оборудование и деньги должны были быть направлены на охрану всего побережья. Основные черты английской системы береговой обороны восходят к 1290-м годам. Практикой было выделение полосы земли в пределах 6 (иногда 12) лиг от побережья в качестве приморской земли. Мужчины, проживающие на этой территории, освобождались от военной службы вдали от своих домов, а их продовольствие и имущество не подлежало реквизиции без специальных инструкций. Вместо этого они должны были служить в прибрежном ополчении под командованием местных магнатов, которые назначались хранителями морских берегов в своих графствах. Для их призыва на службу были установлены маяки и люди, постоянно несущие службу не только на вершинах скал, где традиционным зрелищем во время войны были большие кучи дров, но и, начиная с августа 1338 года, на холмах, простирающихся вглубь страны на значительное расстояние. Предполагалось, что во внутренних графствах люди должны были быть в готовности, чтобы быстро выступить на подмогу прибрежному ополчению. Для этого графства объединялись в группы. Например, люди из Беркшира и Уилтшира должны были быть готовы прийти на помощь Хэмпширу. Неизбежные человеческие ошибки нарушили эту аккуратную схему. Паника порождала смятение и страх. Движение по английским средневековым дорогам было медленным, особенно зимой и ночью. Служба в ополчении была непопулярной и дорогой. Эта система обороны полностью провалилась в 1338 году, а ее эффективность в последующие годы была в лучшем случае периодической[376].

Одна только попытка заставить ее работать значительно снизила способность Англии вести войну на континенте. Как объясняли люди из Девона и Корнуолла, поскольку галеры видели у каждого мыса, поскольку у них было бесчисленное множество гаваней, открытых и незащищенных, и поскольку земля, особенно в Корнуолле, была неплодородной, им нечем было внести вклад в военные усилия. Это, несомненно, был наихудший вариант. Тем не менее, верно, что армия, которую Эдуард III набрал в 1338 году для похода в Брабант, была намного меньше той, которую он планировал, и одной из главных причин этого были требования береговой обороны. Набор для континентальной экспедиции пришлось отменить в Корнуолле и Девоне, потому что люди были нужны на побережье. Хотя все прибрежные графства от Уоша до Лендс-Энд были призваны предоставить контингенты для похода короля за границу, только три — Эссекс, Кент и Дорсет — действительно сделали это[377].