Артур и Джордж - Джулиан Барнс

Когда они вернулись в отель «Императорская фамилия», Артуру была вручена записка от Джин.

Мой милый, милый Артур,

Пишу, чтобы узнать, как продвигается твое великое расследование. Я бы хотела быть рядом с тобой, пока ты собираешь улики и допрашиваешь подозреваемых. Все, чем занят ты, для меня важно, как моя собственная жизнь. Мне очень тебя не хватает, но я радуюсь, думая о том, чего ты стараешься достичь ради своего молодого друга. Поспеши сообщить все, что ты успел узнать,

твоей любящей и обожающей

Джин.

Артур несколько растерялся. Как-то слишком прямолинейно для любовного письма. А может быть, это вовсе не любовное письмо. Нет, разумеется, любовное. Но какое-то не такое. Но и Джин ведь не такая — совсем другая в сравнении со всем, что он знал прежде. Даже и через десять лет она его поражала. Он гордился ею и гордился тем, что поражался.

Позднее, когда Артур перечитывал записку в завершающий раз, Альфред Вуд лежал без сна в номере поменьше и этажом выше. В темноте он с трудом различал на туалетном столике три перевязанных пакета, которые им продал этот хитрый торговец скобяными товарами. Брукс, кроме того, заставил сэра Артура уплатить ему «залог» за одолжение находящихся у него анонимных писем. Вуд сознательно промолчал и в тот момент, и позднее. Возможно, этим объяснялись упреки его патрона в поезде за дурное настроение. Сегодня ему предназначалась роль помощника расследователя, партнера, почти друга сэра Артура. После ужина соревнование на бильярдном столе отеля сделало их равными. Завтра он возвратится в свое обычное положение секретаря и чтеца и будет писать под диктовку, как простая стенографистка. Такое разнообразие функций и уровней мышления его не беспокоило. Он был предан своему патрону, служил ему усердно и компетентно в любой требуемой роли. Если сэру Артуру требовалось, чтобы он формулировал очевидное, он будет его формулировать.

Если сэру Артуру требовалось, чтобы он не формулировал очевидного, он оставался нем.

От него также требовалось не замечать очевидного. Когда портье кинулся к ним в вестибюле отеля с конвертом, он не заметил, до чего дрожали руки сэра Артура, пока он его брал, как не заметил и мальчишеского движения, с каким сэр Артур засунул письмо в карман. Не заметил он и нетерпение своего патрона подняться к себе в номер до ужина, как и его веселость за едой. Очень важное профессиональное качество — наблюдать, не замечая, — и с годами его важность еще более возросла.

Он полагал, что ему потребуется время, чтобы приспособиться к мисс Леки, — впрочем, он сомневался, что к концу следующих двенадцати месяцев она все еще будет носить свою девичью фамилию. Он будет служить второй леди Дойль с той же внимательностью, как и первой, хотя поначалу и не столь от души. Он не был уверен, насколько Джин Леки ему нравится. Это, он знал, никакой важности не имело. Не обязательно, чтобы учителю нравилась супруга директора. И от него никогда не потребуется высказать свое мнение. Так что это никакой важности не имело. Но на протяжении восьми-девяти лет, когда она начала наезжать в «Под сенью», он часто ловил себя на подозрении, нет ли в ней чуточки фальши. В какой-то момент она осознала его важность для каждодневности сэра Артура, после чего никогда не забывала быть с ним любезной. На его локоть ложилась ладонь, и по примеру сэра Артура она начала называть его Вуди. Он счел это выражением дружеской близости, которую она никак не заслужила. Даже миссис Дойль — он никогда иначе о ней не думал — не называла его так. Мисс Леки делала все, чтобы выглядеть естественной, чтобы иногда показывать, сколь трудно ей держать в узде природную теплоту ее натуры, но Вуду в этом чудилось своего рода кокетство. Он был готов дать кому угодно сто очков вперед, что сэр Артур видит это иначе. Его патрон любил повторять, что гольф — большая кокетка, но Вуду казалось, что спорт куда искреннее любой женщины.

Опять-таки это никакой важности не имело. Если сэр Артур получил то, чего желал, и Джин Леки тоже, так что плохого? Однако тут Альфред Вуд испытал чуть больше облегчения из-за того, что сам никогда даже близко не был от брака. Он не видел никаких выгодных сторон в этом институте, кроме как с точки зрения гигиены. Вы сочетались браком с верной женщиной, и она вам прискучивала, вы сочетались браком с лживой и не замечали, как вами крутят. У мужчины, казалось, были только два этих выбора.

Сэр Артур иногда обвинял его в подверженности дурным настроениям. Он же чувствовал, что у него просто есть его молчание — и очевидные мысли. Например, о миссис Дойль: о счастливых днях в Саутси, хлопотливых лондонских и этих долгих печальных месяцах в конце. И еще мысли о будущей леди Конан Дойль и влиянии, которое она может иметь на сэра Артура и его домашних. Мысли о Кингсли и Мэри и как на них подействует появление мачехи — или, точнее, именно эта мачеха. Кингсли, несомненно, выживет, он уже проявлял бодрую отцовскую мужественность. Однако за Мэри Вуд несколько опасался, за эту неловкую взыскующую девочку.

Но на эту ночь достаточно. Хотя, подумал он, утром напоследок можно будет случайно позабыть тут скребок и остальные пакеты.

В «Под сенью» Артур удалился в свой кабинет, набил трубку и принялся обдумывать стратегию. Было ясно, что атака должна быть двузубой. Во-первых, раз и навсегда доказать невиновность Джорджа Идалджи; что его не просто приговорили неправо и неверно толкуемыми уликами, но что он вообще невиновен, невиновен на сто процентов. Во-вторых, определить истинного виновника, вынудить министерство внутренних дел признать ошибки и привлечь преступника к ответу.

Приступая к работе, Артур ощутил твердую почву под ногами. Будто начинаешь новую книгу: у тебя есть сюжет, но с пробелами; большинство персонажей, но не все; некоторые, но не все причинные связи. У тебя есть начало и есть конец. Придется одновременно держать в уме много тем. Некоторые в развитии, другие статичные; некоторые — несущиеся галопом, другие — упорно противостоящие умственной энергии, какую ты можешь им уделить. Ну, ко всему этому он привык. И вот, как и при работе с романом, он определил ключевые моменты и коротенько их аннотировал.

1. ПРОЦЕСС

Йелвертон. Использовать досье (с разреш.), строить, заострить. С осторожностью — адвокат. Вачелл? Нет — избегать повт. доводов зашиты. Жаль, нет официальных протоколов (кампания для их получ.?). Достоверные газетные отчеты? (Кроме «Арбитра».)

Волоски/Баттер. В., вероятно, прав! Не прежде (иначе Идалджи лгали под прис.)… после. Непреднамеренно? Намеренно? Кто? Когда? Как?

Баттер? Поговорить. Далее: волоски найдены, какие-нибудь варианты, неясности? Или ТОЧНО пони?

Письма. Исследовать: бумагу/чернила, орфографию, стиль, содержание, психологию. Геррин, шарлатанство. Дело Бека. Предложить эксперта лучше (хорошая/плохая тактика?).

Кого? Дрейфусского? И еще: один автор, больше? И еще: Автор = Потрошитель? Автор + Потрошитель?

Связь/пересечения?

Зрение. Заключение Скотта? Достаточно? Других? Свидетельство матери. Воздействие темноты/ночи на видение ДИ?