Гайдзин - Джеймс Клавелл

Негромкий звук. Анжелика, свернувшись калачиком, сидела в огромном кресле, в нем она казалась совсем маленькой. Все её лицо было залито слезами, никогда ещё он не видел её такой несчастной.

— Господи, что случилось?

— Я… я погибла. — Слезы опять покатились по щекам.

— Ради бога, объясни, о чем ты говоришь!

— Это… оно пришло с сегодняшней почтой. — Она встала и протянула ему письмо, попробовала сказать что-то, но не смогла. Он вытянул руку, чтобы взять его, и так резко повернулся при этом, что едва удержался от стона.

Бумага была зеленого цвета, как и конверт, в правом углу стояло: «Гонконг, 23 сентября». Письмо на именном бланке Ги Ришо, главы компании «Братья Ришо», было написано по-французски; Струан на этом языке читал вполне сносно:

Дорогая Анжелика. Пишу в спешке. Сделка, о которой я писал тебе, окончилась не слишком удачно, мои португальские партнеры в Макао обманули меня, поэтому я понес большие убытки. Весь мой нынешний капитал исчез, и ты можешь услышать лживые слухи, распространяемые моими ненавистниками, что я не в состоянии найти новый кредит и поэтому, мол, компанию собираются пустить с молотка. Не верь им, наше будущее прекрасно, можешь не беспокоиться, я полностью контролирую ситуацию. Это письмо отправится с завтрашним пакетботом. Я взял билет на американский пароход «Либерти», который отправляется сегодня в Бангкок, где мне обещали предоставить кредит некие французские источники. Я напишу тебе оттуда, а пока остаюсь твоим преданным отцом.

P. S. К этому времени до тебя уже, наверное, дошла печальная, хотя и не ставшая неожиданностью, весть о кончине Кулума Струана. Мы только что получили известие о гнусном нападении японцев на Малкольма. От души надеюсь, что юноша ранен не слишком серьезно. Пожалуйста, пожелай ему от моего имени благополучия и передай, что я надеюсь на его скорейшее выздоровление.

В голове Струана царило смятение.

— Так почему же ты погибла?

— Он… он забрал все мои деньги, — проговорила она сквозь слезы, — украл все мои деньги и потерял их тоже, он вор, и теперь, теперь у меня нет ничего в целом мире. Он украл все, что у меня было, о, Малкольм, что мне делать?

— Анжелика, Анжелика, послушай! — Она выглядела так сиротливо, так мелодраматично, что он едва не рассмеялся. — Ради всего святого, послушай, это не беда. Я могу дать тебе столько денег, сколько пона…

— Я не могу принимать деньги от тебя, — воскликнула она сквозь слезы. — Это против приличий!

— Почему, собственно? Ведь мы скоро поженимся, разве нет?

Рыдания прекратились.

— Мы… мы поженимся?

— Да. Мы… мы сегодня же объявим о помолвке.

— Но отец, он… — Она по-детски шмыгнула носом, вытирая слезы. — Я говорила с Андре, он уверен, что никакой сделки ни в Макао, ни в каком-то другом месте не было и в помине. Похоже, отец часто играл и, должно быть, просто проиграл все эти деньги. Он даже давал обещание, обещал Анри, Анри Сератару, что бросит играть и оплатит все свои счета… Все это знали, кроме меня, о, Малкольм, я даже не подозревала об этом, я чувствую себя так ужасно, что, наверное, умру, отец украл мои деньги, а ведь он клялся, что у него мои деньги будут в целости и сохранности! — Она снова зарыдала, подбежала к нему и упала на колени рядом с кроватью, зарывшись лицом в покрывало. Он нежно провел рукой по её волосам, чувствуя себя очень сильным и уверенным. Дверь открылась, и в комнату вплыла А Ток.

— Убирайся, — заревел он. — Дью не ло мо! — Та бросилась вон.

По-настоящему напуганная, Анжелика сильнее вжалась в покрывало. Она ещё ни разу не видела его в гневе. Он продолжал гладить её волосы.

— Не волнуйся, дорогая, не переживай за отца, потом я подумаю, чем мы сможем помочь ему, а сейчас ты не должна расстраиваться, я забочусь о тебе. — Его голос звучал так нежно. Всхлипывания стали тише, огромная тяжесть упала с её плеч: она открыла ему правду и рассказала об отце прежде, чем это сделали другие, — а он как будто совсем не расстроился.

Андре — гений, подумала она, слабея от облегчения. Он поклялся, что именно такой и будет реакция Малкольма: «Просто будьте откровенны с ним, Анжелика, расскажите Малкольму всю правду, что вы не знали, что ваш отец игрок, что сегодня вы впервые услышали об этом и это потрясло вас так, что не высказать словами, что ваш отец украл все ваши деньги — очень важно, чтобы вы употребили слова „украл“ и „вор“ — расскажите ему правду, покажите письмо и при достаточном количестве слез и нежности это привяжет его к вам навеки».

— Но, Андре, — возразила она с несчастным видом, — я не осмелюсь показать ему письмо отца. Просто не осмелюсь, он пишет в постскриптуме такие ужасные вещи…

— Смотрите! Без второй страницы постскриптум кончается словами: я надеюсь на его скорейшее выздоровление. Лучше и быть не может! Вторая страница? Какая вторая страница? Смотрите, она разорвана и никогда не существовала.

Гибкие пальцы Андре подклеили последний клочок восстановленной второй страницы на место.

— Ну вот, Анри, — сказал он и через стол подтолкнул лист к нему. — Читайте и судите сами.

Ему не составило никакого труда вновь собрать страницу из обрывков, которые он небрежно швырнул на её глазах в корзину для мусора.

Они находились в кабинете Сератара, дверь была заперта. Страница гласила:

…и я также надеюсь — помнишь, мы говорили об этом? — что ты сумеешь в самом скором времени добиться помолвки и брака любыми средствами, какие будут необходимы… Он самый завидный жених и жизненно важен для нашего будущего, особенно твоего. Струан раз и навсегда решит все проблемы «Братьев Ришо». Ничего, что он британец, слишком молод или ещё там что-нибудь, теперь он тайпэн компании Струана и сможет обеспечить нам безбедное будущее. Будь взрослой, Анжелика, сделай все необходимое, чтобы привязать его к себе, потому что твое будущее сейчас протерлось до ниток.

— Мне не по душе шантаж.

Андре вспыхнул.

— Мне не по душе многие из тех методов, к которым мне приходится прибегать для достижения наших, я повторяю, наших целей. — Он положил страницу, исписанную ровным, красивым почерком, в свой карман. — Пущенный по рукам в свете или опубликованный со всеми деталями, этот документ уничтожит Анжелику. В суде он будет равносилен приговору. Возможно, он лишь доказывает правду: что она искательница приключений, вступившая в заговор со своим отцом, который в лучшем случае может считаться беспутным игроком и скоро будет объявлен банкротом, как и её дядя. Что же касается подталкивания её куда-то, так я говорю ей лишь то, что она сама хочет знать и повторять. Чтобы помочь ей. Это ведь она оказалась в трудном положении, не я и не вы. Сератар вздохнул.

— Печально. Печально, что она так запуталась.

— Да. Однако она запуталась, не так ли, и это нам на руку? — Губы Андре улыбнулись, но не глаза. — И на руку лично вам, мсье? При разумном подходе это гарантировало бы вам её полную покорность и покладистость, не так ли, если бы ваше бесспорное очарование подвело вас, в чем я сомневаюсь.