Минное поле политики - Евгений Максимович Примаков

class="p1">18 марта, то есть буквально накануне поездки, поздно вечером мне позвонил А. Гор. После обмена приветствиями и взаимной констатации важности предстоящей встречи в Вашингтоне Гор перешел к событиям в Косове. Высказал опасения насчет того, что «Белград может в любой момент начать широкомасштабное наступление». Россия не обладала подобной информацией. Потом, заметив, что «косовскую проблему можно решить мирным путем», Гор добавил: «Поверь, бомбардировки — это не наш выбор».

Как я понял, он хотел, чтобы мы «приняли политическое заявление, из которого было бы ясно, что именно Белград несет ответственность за срыв переговоров»[34].

— Хочу сказать откровенно, — ответил я. — Если мы подпишем такое заявление, то это может быть расценено как наше предложение ударить по Югославии. Мы не пойдем на это.

Стало ясно, что «косовская нота» начинает звучать все отчетливее в связи с предстоящей встречей в Вашингтоне. Помощник вице-президента США Л. Ферт 22 марта, подчеркнув, что читает заранее подготовленный текст, сообщил следующее по телефону помощнику председателя правительства К. И. Косачеву:

«1. В Вашингтоне считают предстоящий визит Е. Примакова очень важным для обеих сторон.

2. Этот визит будет проходить на фоне быстро развивающейся ситуации вокруг Косова.

3. Американская сторона дает еще один шанс С. Милошевичу, направив в Белград Р. Холбрука.

4. Если эта встреча не принесет желаемых результатов, С. Милошевич будет нести всю полноту ответственности за последствия, включая проведение военной операции.

5. Главное, чтобы Е. Примаков понимал серьезность ситуации и чтобы возможные действия американской стороны не явились для него сюрпризом. Американская сторона хочет быть в этом вопросе абсолютно понятой».

От себя Л. Ферт добавил, что эта информация «ни в коем случае не означает совета Е. Примакову отменить свою поездку».

К. И. Косачев зашел ко мне в кабинет, когда там находились министр иностранных дел И. С. Иванов, директор СВР В. И. Трубников. Я задиктовал следующий ответ, получивший их одобрение, который был передан Ферту для вручения Гору: «Примаков также считает свой визит в США очень важным. Он тщательно готовится к предстоящим переговорам. Но, получив ваш сигнал, просил передать следующее. В Вашингтоне хорошо известна позиция России — мы против применения силы в отношении Югославии. Тем более что при всей сложности ситуации мы не считаем исчерпанными политические меры. Если США все же пойдут на военную акцию против Югославии, то Примакову, естественно, не останется ничего иного, как прервать свой визит».

Мы пришли к выводу, что позиции полностью определены. Пишу обо всем этом да и о дальнейших перипетиях, связанных с решением развернуться над Атлантикой, столь подробно не в последнюю очередь из-за тех спекуляций, которые позже появились в наших СМИ. Одни разглагольствовали на тему об «экспромте» решения развернуть самолет за три часа до планировавшегося приземления на военной базе вблизи Вашингтона, где обычно принимали правительственные воздушные корабли. Другие — в том числе и некоторые политические деятели — упрекали меня за то, что не прибыл на место, не отправился сразу же в Совет Безопасности ООН и не выступил с его трибуны, разоблачая готовящийся военный удар по Югославии. Авторы этих упреков, по-видимому, забыли, что я летел в Вашингтон, а ООН и Совет Безопасности находятся в Нью-Йорке, что его созыв и тем более приглашение выступить на его заседании не делаются с кондачка, если вообще в сложившейся ситуации это было возможным.

После обмена мнениями через Ферта продолжались контакты между сторонами чисто технического порядка, связанные с деталями визита. Ни в какой форме больше тема событий в Косове и вокруг Косова по телефону и факсу не поднималась.

23 марта утром самолет, взлетевший с правительственного аэродрома Внуково-2, взял курс на США с промежуточной посадкой в Шенноне. Со мной летели губернаторы Э. Э. Россель, К. А. Титов, В. А. Яковлев, несколько министров, В. В. Геращенко, видные бизнесмены В. Ю. Алекперов, Р. И. Вяхирев, М. Б. Ходорковский, помощники и другие. Работа над документами, проектами моих выступлений продолжалась и в воздухе.

После промежуточной посадки самолета в Шенноне мне доложили, что позвонил наш посол в Вашингтоне Ю. В. Ушаков и, сославшись на свой только что состоявшийся разговор с С. Тэлботтом, передал: «Соединенные Штаты будут применять военную силу против Югославии».

Я тут же попросил соединить меня по телефону с А. Гором. Разговор состоялся в 15 часов по московскому времени. Гор подтвердил, что «вероятность удара постоянно нарастает, так как переговоры Холбрука в Белграде ни к чему не ведут».

— А когда в США будет точно известно о результатах переговоров с Холбруком? — спросил я.

— В ближайшие часы, — ответил Гор.

— С учетом того значения, которое имеют для нас отношения с США, я принимаю решение вылететь в Вашингтон. Но если во время моего полета все-таки будет принято решение об ударе по Югославии, прошу немедленно предупредить меня об этом. В таком случае я не приземлюсь в США.

— Мы проинформируем немедленно о результатах переговоров Холбрука — останется он в Белграде или нет, — сказал Гор.

— В данном случае меня интересует не передвижение Холбрука, а решение США об ударе. Именно об этом прошу мне незамедлительно сообщить.

— Хорошо. В любом случае, — сказал Гор, — я хочу подтвердить, что мы не заинтересованы в ухудшении отношений между США и Россией.

— Мы тоже не заинтересованы в этом, — подчеркнул я. — Но нам придется публично объяснять, почему председатель правительства, совершавший визит в США, не приземлился там, а полетел обратно. Буду признателен за звонок на борт моего самолета.

— Благодарю за этот разговор. Надеюсь, что в Шенноне ты успел выпить ирландское виски, — попробовал пошутить Гор.

— Ирландскому виски я предпочитаю русскую водку, — ответил я.

Раздалась команда: «По коням!» Самолет взлетел и взял курс на Вашингтон. На душе у всех было неспокойно — ждали звонка от Гора. Разговор состоялся в 21.00 по московскому времени.

Гор: Евгений, звоню тебе в связи с нашей договоренностью. Холбрук только что вылетел из Белграда. Дипломатические усилия не дали результата. И наша подготовка к удару идет полным ходом.

Мы упорно работали над тем, чтобы подготовить твой нынешний визит. Мы, разумеется, будем рады тебя приветствовать, если ты решишь прилететь. Но если ты примешь решение отложить свой визит, то предлагаю отметить в сообщении для прессы следующие моменты: американо-российские отношения имеют самое важное значение; визит откладывается, но не отменяется, то есть мы как можно скорее назначим новые сроки его проведения, выразим сожаление относительно того, что мирное решение по Косову пока не найдено.

Если эти положения для тебя приемлемы, то конкретный текст мы могли бы согласовать с вашим посольством в Вашингтоне. Когда ты предлагаешь такое сообщение сделать? Где ты предполагаешь приземлиться — в Гандере или на территории США?

Примаков: Прежде всего хотел бы поблагодарить тебя за откровенность. Мы дорожим своими отношениями с США. Однако мы категорически против ударов по Югославии. Считаю, что вы