Веселый господин Роберт - Виктория Холт

На испанских кораблях и испанских территориях со страхом и ужасом произносили имена неустрашимых Дрейка, Хокинса… Как можно быть такими бесстрашными, как эти люди? Почему они всегда побеждают? Не иначе, они продали душу дьяволу. Это не люди, это – колдуны.

Ясно, что им и их надменной королеве следует преподать урок. Фрэнсис Дрейк вернулся домой под парусами из Чили и Перу, нагруженный сокровищами, награбленными в испанских городах Нового Света и с испанских галеонов. Он обогнул мыс Горн и, соответственно, весь мир. И что сделала королева, когда этот пират явился домой? Повесила его, как он того заслуживал? Обращалась ли с ним как с вором, грабителем и убийцей подданных его самого католического величества?

Нет! Дрейк был красивым мужчиной и нравился ей еще и за это, помимо всего прочего. Ей нравились его картавый девонский выговор, его сверкающие глаза. Он был из тех мужчин, которые находили путь к ее сердцу, поскольку по-своему, по-деревенски умел сделать галантный комплимент.

Королева сказала ему, что испанцы испытывают перед ним страх, называют его отважным и злым человеком.

– Вы в самом деле такой человек, сэр? – спросила она. – Готова поверить, что это так и есть, и мне придется отрубить вам голову золотым мечом.

Потом потребовала, чтобы ей принесли меч, и заставила его встать на колени, чтобы она сию же минуту могла исполнить то, что навсегда покончит с простым Фрэнсисом Дрейком.

Елизавета дотронулась мечом до его плеча и проговорила:

– Поднимитесь, сэр Фрэнсис.

Он поднялся, низко поклонился, поцеловал ее руку и заявил, что двадцать раз переплывет море и привезет в двадцать раз больше сокровищ за одну только улыбку ее величества.

Потом для Роберта наступил трагический год. Его сын, которым он так гордился, внезапно умер. Его похоронили в часовне Бошамп в Уорвике.

«Роберт Дадли, четырех лет, благородный ребенок» – такие слова начертали на его могиле.

Роберт был в отчаянии, и королева, забыв свою ревность, утешала его как могла.

Стоя перед ней на коленях, он сказал:

– Это наказание. Я пошел против желаний вашего величества, вступив в этот брак. Это Божья кара.

– Нет, – ответила она нежно, – это не так. Невинные не должны страдать. Роберт, мы слишком стары и слишком печальны, нам осталось только утешать друг друга.

Усадив его у своих ног и гладя его волосы, она мечтала, чтобы они стали такими же черными и роскошными, какими были когда-то.

Роберт попытался забыть свою потерю, взяв под опеку другого Роберта, своего сына от Дуглас. Он боролся с судьбой, отнявшей у него законного сына и оставившей другого, хотя он любил обоих мальчиков и хотел обоих сохранить.

Роберт стал часто болеть. Он слишком славно пожил, и теперь, когда ему было за пятьдесят, за это пришлось расплачиваться.

Он не мог говорить о своих хворях с королевой; она ненавидела разговоры о болезнях.

Настали еще большие неприятности.

В тот год Роберт Парсонс, иезуит, опубликовал в Антверпене книгу. Он был католиком, а Лестер теперь был известен всему миру как вождь английских протестантов. Эту книгу, отпечатанную на зеленой бумаге, называли «Зеленым плащом отца Парсонса». Это было оскорбительное жизнеописание графа Лестера; а поскольку королева играла важную роль в этой истории, то и она не избежала скандальных намеков.

В книге Парсонса излагалась история страсти королевы и ее фаворита, и ни одна подробность не была опущена. Упоминалось количество детей, которые они, по слухам, наплодили. Роберту поставили в вину не только убийство Эми Робсарт, но также убийства мужа Дуглас и мужа его теперешней жены, Эссекса. Каждая загадочная смерть, случившаяся когда-либо, и некоторые естественные были сложены у дверей графа Лестера и его профессиональных отравителей.

Книгу ввезли в Англию и начали тайно распространять. Экземпляры передавались из рук в руки. Поступки Лестера снова обсуждались во всех тавернах. Он был самым большим негодяем в мире. Он отравил своим злом королеву. Он – сын дьявола.

Елизавета пришла в ярость и угрожала жесточайшей расправой каждому, у кого найдут эту грязную книгу, которая, клялась она, насквозь лжива.

Филипп Сидни, возмущенный за дядю, которого любил как отца, написал ответ подлому мошеннику, осмелившемуся распространять подобную ложь о великом и знатнейшем человеке Англии.

Он заявил, что хотя по отцу и принадлежит к знатному семейству, для него величайшая честь знать, что он – Дадли.

Но что бы ни было написано и что бы ни было сказано, память об Эми Робсарт была так же свежа, как почти двадцать лет назад. И те, кто разбирался в подобных вещах, понимали, что это была не просто атака на Лестера и королеву. Это – пробная стычка в войне католиков и протестантов.

В тот год Вильгельм Оранский встретил свою страшную смерть. Защитник своей страны, вождь, вдохновлявший соотечественников на борьбу против испанской тирании, покинул этот мир.

Нидерланды с отчаянием обратили свой взор на Англию, и Елизавета испытывала неловкость. Ей навязывали войну, которой она так жаждала избежать. Она хотела бы остаться в стороне, пребывая в процветании, которого добивалась путем сохранения мира в стране. Но теперь уже было невозможно закрывать глаза на ситуацию. Большинство рынков шерсти в Нидерландах полностью прекратили существование под испанским игом, и процветание, которое пришло в Англию благодаря торговле шерстью, стало снижаться. Необходимо было найти новые рынки, но позволят ли англичанам их искать? Филипп не сводил с Англии глаз, а он был фанатиком, исполнявшим свою миссию. В своих гаванях он создавал величайший флот в мире – Непобедимую армаду, как он назвал его; и все знали, что его целью было отплыть к берегам той земли, чья королева и моряки так долго бросали вызов его могуществу.

Елизавета созвала своих министров, которые высказались за вторжение в Нидерланды. Министры чувствовали не так, как она. Они были мужчинами, надеявшимися завоевать в войне могущество и славу, а она – всего лишь женщиной, которая желала сохранить свою большую семью и обладала пониманием, что даже выигранные войны приносят меньше выгоды, чем продолжительный мир, не требующий потерь людей и золота.

Но Елизавета больше не могла стоять в стороне, и Нидерланды попросили прислать того, на кого они могли бы смотреть как на вождя, того, за кем могли бы следовать, как следовали за своим Вильгельмом Оранским. Это был человек, который стоял во главе протестантской партии, и к тому же, как было известно всему миру, настолько любимый королевой, что она никогда не дала бы ему возглавить предприятие, которому сама не оказывала полную и чистосердечную поддержку.

Нидерланды требовали Лестера. И она дала согласие на его отъезд.

Любовно прощаясь с ним, Елизавета думала, как он красив, как полон энтузиазма и амбиций. Он снова выглядел почти молодым человеком.