Королевство - Ю Несбе

Карл рассказал. Что в первую же встречу на пастбище они, как говорится, рухнули в постель.

– Соблазнять-то меня она умеет, – сказал он с меланхоличной улыбкой. – Знает, что мне нравится.

– Так, по-твоему, шансов у тебя вообще не было, – сказал я, и в этой фразе оказалось куда больше обвинения, чем я думал.

– Я свою долю вины признаю, но цель она себе сама поставила.

– Соблазнить тебя?

– Доказать самой себе, что для меня она всегда будет на первом месте. Что я буду готов рискнуть всем. Что Шеннон и все ей подобные были и будут лишь заменой Мари Ос.

– Предать всё, – произнес я, доставая коробку снюса.

– Чего?

– Ты сам сказал, рискнуть всем. – На этот раз я даже не попытался скрыть обиду.

– Не важно, – сказал Карл, – встречаться мы не перестали.

Я кивнул:

– Все те вечера, когда ты говорил, что у тебя встречи, а мы с Шеннон ждали дома.

– Ага, – подтвердил он. – Муж из меня так себе.

– А в тот вечер, когда ты сказал, что был у Виллумсена, но видел, как Эрик Нерелл с женой вышли прогуляться вечером?

– Да, чуть не спалился. Естественно, я с пастбища шел. Может, даже хотел спалиться. Тяжко очень, когда тебя постоянно мучает совесть.

– Но ты выдержал, – сказал я.

Он не ответил на колкость – только голову наклонил.

– Какое-то время Мари со мной встречалась, потом почувствовала, что получила желаемое, – и бросила меня. Опять. Но я не жаловался. Это же просто… ностальгия. С тех пор мы не виделись.

– Ну а в деревне-то?

– Бывает, конечно. А она только улыбается – словно одержала какую-то победу. – Карл пренебрежительно усмехнулся. – Показывает Шеннон детей в коляске, которую, естественно, катит ее газетчик, – он же за ней как привязанный таскается. Он что-то подозревает – и это, по-моему, хуже всего. За этой порядочной, надменной рожей я вижу парня, мечтающего меня убить.

– Да ладно?

– Да. По-моему, он точно приставал с расспросами к Мари, а она нарочно ответила так, что повод для подозрений остался.

– Зачем ей это?

– Чтобы он плясал вокруг нее. Они такие.

– Кто – они?

– Сам знаешь. Мари Ос и Рита Виллумсен. Мучаются от синдрома пчелиной матки. То есть мучиться-то приходится нам, трутням. Королевы, естественно, хотят удовлетворить свои физические потребности, но в первую очередь им нужны любовь и преклонение подданных. Потом они играют нами, как марионетками, плетя свои бесконечные интриги. Черт, от этого так устаешь.

– Ты не перебарщиваешь?

– Нет! – Карл грохнул бутылку о подоконник, и две пустые упали на пол. – Между мужчиной и женщиной, которые друг другу не родня, настоящей любви не бывает. Тут кровь нужна. Общая кровь. Настоящая бескорыстная любовь бывает только в семье. Между братьями и сестрами, детьми и родителями. А остальное…

Водя перед собой рукой, он уронил еще одну бутылку, и я понял, что он пьян.

– Забудь. Это закон джунглей. Ближе себя у каждого из нас никого нет. – Он опять загнусавил. – У нас с тобой, Рой, есть только мы. Больше никого.

Интересно, говорил ли он про это Шеннон, но спрашивать я не стал.

Через два дня я поехал назад в Южную Норвегию.

Проезжая муниципальный знак, я посмотрел в зеркало. Там как будто было написано не «Ус», а «ОЗ».

В августе мне пришла эсэмэска.

Сердце забилось быстрее, когда я понял, что она от Шеннон.

В последующие дни я перечитывал ее множество раз, прежде чем мне удалось сообразить, что она значит.

Она хотела меня увидеть.

Прочитав сообщение первый раз, я подумал: значит, она знает, что я ездил туда к Унни на свидания в отеле. Но я ей этого не рассказывал, а поразмыслив, не вспомнил, чтобы и Карлу об этом говорил. Почему я не упоминал при Карле об Унни? Не знаю. Не то чтобы я стыдился отношений с замужней женщиной. И едва ли во мне держал язык за зубами немногословный Калвин – до недавнего времени Карл знал про меня почти все. Возможно, в какой-то момент я понял: Карл мне тоже далеко не все говорит.

Шеннон полагала, что я имею некоторые представления о том, где переночевать в районе Уса. Я задумался. Снова перечитал эсэмэску, хоть и выучил ее наизусть. Объяснил самому себе, что не надо добавлять смыслов в текст из трех ничем, мать твою, не примечательных предложений.

И все-таки.

Зачем писать мне после целого года молчания и спрашивать про отель в Нотоддене? На TripAdvisor на выбор было два, максимум три отеля – и информация там была наверняка более свежей, чем имеющаяся у меня. Это было мне известно, так как на следующий день после получения эсэмэски я полез в Интернет. А зачем писать дату поездки? И что она поедет на встречу с потенциальным клиентом, тем самым прямо сообщая, что будет одна. И, как говорится, последняя, но не менее важная деталь: зачем там ночевать, если до дома ехать всего два часа?

Ладно, может, ей не хотелось по кромешной темноте ехать. Может, собиралась ужинать с клиентом – хотелось иметь возможность выпить бокал вина. А может, она просто-напросто была бы очень даже не против переночевать в отеле и сменить обстановку после фермы. Может, ей даже нужна была пауза в отношениях с Карлом. Может, это-то она и хотела мне сказать своей притянутой за уши эсэмэской. Нет же, нет! Это совершенно обычное сообщение, просто предлог возобновить нормальное общение с братом мужа, после того как он все испортил, признавшись ей в любви.

Короче, получив эсэмэску, я в тот же вечер ей ответил:

Естественно, обдумал каждый чертов слог. Мне пришлось заставить себя не писать предложений с вопросительным знаком на конце – вроде «Как дела?» – или как-то еще намекать на продолжение общения. Эхо ее эсэмэски – ни больше ни меньше, так и надо. Через час пришел ответ:

Тут уже вычитывать было нечего, но ведь она имела дело лишь с моим кратким, сдержанным ответом. Поэтому я снова посмотрел на первое сообщение. Это намек – приезжай в Нотодден?

Я промучился еще два дня. Все пересчитывал количество слов и увидел, что она прислала 24, в моем ответе – 12, а в ее – 6. Они случайно уполовинились или надо теперь написать ей три слова, чтобы она в ответ прислала полтора? Ха-ха.

Я чуть с ума не сошел.