Бенкендорф. Сиятельный жандарм - Юрий Щеглов

— Вы сегодня прелестны, — внятно сказал он Шевалье, — но не улыбчивы. Обычно в дежурство моего флигель-адъютанта Бенкендорфа вы более снисходительны ко мне.

— Ваше величество, — ответила весьма находчивая актриса, — для меня все ваши слуги на одно лицо, если они преданы своему государю.

Бенкендорф воспринял реплику как очередную уловку и внутренне усмехнулся, но когда в конце бала, случайно столкнувшись с ней в Зимнем саду, низко поклонился, она будто его не заметила и обошла стороной, как неприятное препятствие. Более Бенкендорф не получал условных сигналов. Он еще несколько раз приходил в Летний сад, но все напрасно. Где бы его ни встречала Шевалье, она делала каменное лицо. Бенкендорф и не пытался узнать, в чем причина охлаждения и кто оказался на его месте. Он знал, что это бесполезно и ни к чему хорошему не приведет. Горечь утраты долго не оставляла его. Шевалье была первая настоящая женщина, которая обратила на бедного флигель-адъютанта внимание и одарила пряным парижским опытом любви.

Потом время от времени вспыхивали и быстро гасли другие романы. Иные волновали сильно, правда, не оставляя значительного следа в памяти. Только одна быстротечная связь нет-нет да всплывала в памяти. Это случилось на острове Корфу, где он вместе с генералом Спренгпортеном формировал отряды сулиотов против турок. Бенкендорф исполнял служебные обязанности со всем пылом молодости, зная, что за деятельностью русской миссии пристально следит новый государь — тезка.

Корфу — итальянское название крошечного клочка земли, окруженного водой, у побережья древней Иллирии и Греции. Там жили греки, итальянцы, турки — причудливая и острая смесь народов, придающая редкое очарование этому зеленому и одновременно каменистому островку. Аборигены по натуре свободолюбивы и воинственны. Они обладали собственным, только им присущим чувством справедливости и жили, сообразуясь со своими внутренними законами.

Спренгпортен — человек не без существенных недостатков, но чрезвычайно храбрый и решительный, типичный представитель международной породы людей, искавших счастья и удачи в екатерининской России и образовавших с времен Петра Великого своеобычный клан, служивший тому, кто располагал в данную минуту всей полнотой власти, одновременно заботясь о собственном комфорте. Подобный подход требовал незаурядных качеств, авантюрного характера и каких-то навыков и знаний. Спренгпортен кое-чему успел научиться и поначалу казался императору Александру подходящим человеком для инспекционной поездки, которая имела серьезные цели — дать достаточно внятные сведения о хозяйственном положении различных районов России. Эти сведения должны были носить и военно-разведывательный характер. Путешествие миссии Спренгпортена щедро оплачивалось. Позднее он очутился на острове Корфу с вполне определенным заданием. При нем состояло несколько молодых офицеров, в том числе и Бенкендорф.

Остановились они в небольшой гостинице, и знатные люди приходили сюда обычно в назначенные часы. Переговоры, которые вел Бенкендорф, осмотр накопленного оружия и прочие заботы не отнимали много времени. В остальном он был предоставлен самому себе. Внезапно у Бенкендорфа возникло ощущение, что за ним подсматривают, особенно когда он остается один на берегу моря, наблюдая, как в хорошую погоду уходят в серебристую даль рыбачьи баркасы. Однажды он сидел на плоском и широком, теплом от солнечных лучей камне и вдруг почувствовал, как чьи-то руки сзади обхватили его за плечи, но это были не мужские руки. Бенкендорф замер на мгновение и уже собирался оглянуться, как жаркий и неловкий поцелуй ожогом скользнул по щеке. Он обернулся и увидел спину убегающей девушки с развевающимися длинными золотистыми волосами. Он узнал по платью дочь владельца ближайшего магазина, в котором продавались изделия домашнего обихода, пользующиеся на острове спросом.

Через день, отправляясь по вызову к Спренгпортену, он обнаружил, что на парадном мундире, который вчера приводил в порядок Суриков, отсутствует пуговица. Ее кто-то аккуратно срезал. Это была тяжелая позолоченная пуговица с вензелем императора. Бенкендорф очень дорожил пуговицами и тщательно следил, чтобы они были всегда прочно прикреплены к сукну. Сурикову он сделал выговор, несмотря на оправдание ординарца, что вечером при свете луны он самолично пересчитал пуговицы и проверил, насколько прочно они прикреплены к мундиру. Спренгпортен любил нотации и не любил, когда подчиненные опаздывают. Чертыхаясь, Бенкендорф поспешил к начальству, соображая, каким образом скрыть отсутствующую и немаловажную деталь.

Вечером, прогуливаясь возле гостиницы, он опять обратил внимание на золотоволосую девушку, стоящую у дверей отцовского магазина. На груди у нее поблескивала бенкендорфовская пуговица, продетая через витой черный шнурок. Шнурок был толстым, и Бенкендорф удивился, как ей удалось протянуть шнурок через ушко.

Вот куда делать пуговица! Сомнений не оставалось. Вряд ли кто-нибудь из офицеров сознательно отказался бы от заманчивого приключения. Девушка — не очень высокая, но стройная и какая-то вся крепенькая и ладненькая, сероглазая, порывистая — относилась к разряду тех натур, которые, преодолевая все условности, запреты и не обращая внимания на советы и назидания, следуют только своим желаниям. Любой бы на месте Бенкендорфа попытался познакомиться, но когда он приближался к девушке, она бросалась наутек, и Бенкендорф прекратил бесполезные попытки. Право выбора она оставляла за собой.

И вот однажды воскресным днем, когда Бенкендорф сидел на полюбившемся камне и наблюдал, как жены и дети рыбаков встречают возвращающиеся баркасы, он почувствовал легкое прикосновение ладони и услышал вовсе не дрожащий, а уверенный, хотя и приятный, бархатистый голос:

— Как тебя зовут, офицер?

Девушка говорила по-итальянски, или, вернее, на том языке, который считала итальянским. Бенкендорф, чтобы не спугнуть удачу, медленно повел головой и улыбнулся.

— Я капитан Александр фон Бенкендорф.

Он ответил по-французски. Они прекрасно поняли друг друга. Если они будут употреблять подобные слова, то между ними не возникнет недоразумений.

— О капитан! — повторила девушка. — О капитан!

Ей понравилось слово, и она повторила несколько раз, указывая пальцем на эполеты:

— Капитан!

— А как вас зовут? — спросил Бенкендорф.

Девушка покачала головой и рассмеялась. Бенкендорф не стал настаивать, считая, что для первого знакомства сделано и так слишком много. Девушка повернулась и побежала, а Бенкендорф остался у моря. Теперь он стал чуть ли не ежедневно перед заходом солнца приходить на берег. Придворная жизнь выработала правильную тактику в обращении с женщинами. В определенных случаях надо предоставлять им инициативу. Тогда они чувствуют себя свободными и независимыми. Естественный страх перед неизвестностью отступает, и любовные дела начинают убыстрять темп, приближая заинтересованных лиц к заветной цели.

Так случилось и на этот раз. Через несколько дней девушка взяла его за руку и сказала: