Трактат о военном искусстве - Сунь-Цзы

В приведенных выше словах Ду Му содержится, между прочим, требование выбирать для шпионской работы людей, сведущих в «простых искусствах». Под такими искусствами понимались тогда в первую очередь рисование и счет, в частности умение производить всякие измерения и исчисления. Таким образом,

Ду Му предвидит и такую работу, которая требует умения сделать зарисовку, набросать план, вычислить расстояние, определить размер и т. п. Один эпизод из истории Сунской империи свидетельствует, что такими людьми действительно пользовались. Как было уже упомянуто выше, сунцам пришлось вести долгую, упорную и неудачную борьбу с северными кочевниками – киданями, постепенно захватывавшими Северный Китай и уже в 907 г. основавшими там свое царство Ляо. Войны чередовались с краткими периодами мира, во время которого обе стороны готовились к следующей схватке. Однажды (это было уже при Южной Сун) во время такого затишья к киданям был направлен посол. Он был принят киданями с подобающим почетом, и в честь его был устроен пир. В пиршественном зале стояли разрисованные ширмы. Посол обратил внимание на эти ширмы и увидел, что на них изображен план столицы его государства – города Цзиньлина, а под ним подпись: «Поставлю коня на самой вершине Цзиньлина». Вернувшись на родину, он рассказал об этом императору и его советникам, и те поняли, что задуманная война бесполезна. Дело в том, что в предыдущем посольстве от киданей к сунскому двору находился человек, которому было поручено делать зарисовки и снимать планы. Он и сумел зарисовать план столицы и потом, вернувшись к себе, изобразить его в виде картины на ширме.

Таковы пять категорий шпионов и их деятельность. Она настолько разнообразна и всеохватывающа, что Сунь-цзы не может не воскликнуть: «Все пять разрядов шпионов работают, и нельзя знать их путей. Это называется непостижимой тайной. Они – сокровище для государя». Так оценивает Сунь-цзы значение шпионской работы. Ввиду этого понятен и его дальнейший вывод: «Поэтому для армии нет ничего более близкого, чем шпионы; нет больших наград, чем для шпионов; нет дел более секретных, чем шпионские».

В связи с этим понятны и требования, которые должны предъявляться к лицу, пользующемуся шпионами, руководящему их работой. Первое, что требуется от такого человека, – это ум. «Не обладая совершенным знанием, не сможешь пользоваться шпионами», – утверждает Сунь-цзы. «Потому что, – поясняет Ду Му, – нужно сначала оценить характер шпиона, его искренность, правдивость, многосторонность ума, и только после этого можно пользоваться им». Мэй Яо-чэнь считает, что нужно иметь большой ум, чтобы распознать «в донесении шпиона ложь, различить правильное и неправильное; только тогда можно пользоваться шпионами». Чтобы пользоваться шпионами, нужно знать людей. А «если обладать совершенным умом, знать людей можно», замечает Чжан Юй.

Второе, что требуется от того, кто руководит шпионской работой, – это гуманность и справедливость. «Не обладая гуманностью и справедливостью, не сможешь применять шпионов», – утверждает Сунь-цзы. По-своему объясняет это положение Мэн-ши, цитируя слова Тай-гуна в «Лю тао»: «Когда гуманность и справедливость проявляются, к такому человеку приходят все мудрые; а если приходят все мудрые, он может пользоваться и шпионами». Мэй Яо-чэнь рассматривает вопрос конкретнее: «Если обласкаешь их своей гуманностью, покажешь им свою справедливость, сможешь ими пользоваться. Гуманностью привязывают к себе сердца их, справедливостью воодушевляют их верность. Гуманностью и справедливостью руководят людьми. Может ли тогда найтись что-либо невозможное?»

Третье, что требуется от руководителя шпионской работой, – это тонкость и проницательность. «Не обладая тонкостью и проницательностью, не сможешь получить от шпионов действительный результат», – говорит Сунь-цзы. Ду Му объясняет это так: «Бывает, что шпион получит всякие драгоценности и деньги, но не добудет сведений о противнике. И тогда он постарается отделаться от моего поручения ложью. Вот тут-то и нужно быть осторожным и проницательным; нужно уметь распознать, что истина и что ложь в его донесениях». Мэй Яо-чэнь считает, что проницательность нужна и для того, чтобы «ограждать себя от шпиона, подосланного противником». «Проницательность. Проницательность! При наличии ее не найдется ничего такого, чем нельзя было бы воспользоваться как шпионами», – восклицает Сунь-цзы, подчеркивая, таким образом, важнейшую роль этого свойства.

Интересно, что комментаторы считают это свойство настолько могущественным, что человек, обладающий глубокой проницательностью, может наперед все знать, все предвидеть. Чжан Юй прямо так и говорит: «Когда есть проницательность и еще раз проницательность, в делах нет ничего не важного, нет ничего незначительного: обо всем знают наперед». Ду Му считает, что «во всяком деле нужно все заранее предвидеть», и утверждает, что мысль Сунь-цзы в вышеприведенном изречении именно в этом и заключается.

Сорай придает особое значение последним словам этого изречения: «При наличии проницательности не найдется ничего такого, чем нельзя было бы воспользоваться как шпионами». По его мнению, эти слова означают, что полководец может воспользоваться всеми: «Всяким, кто приходит к нему из страны противника, пусть это будет простой крестьянин, житель гор, дровосек, охотник, торговец. Про людей нечего и говорить; можно использовать и все то, что наблюдаешь глазами, слышишь ушами: ветром, дующим в поднебесье, ручьем, протекающим в долине, пением петухов, лаем собак – всем этим искусный полководец может воспользоваться как шпионами», т. е. все это может дать сведения о противнике. Такое расширенное толкование придает Сорай понятию шпионской работы.

На этом заканчивается первый раздел главы, излагающей основные положения искусства пользования шпионами. В дальнейшем идут рассуждения по отдельным деталям.

«Если шпионское донесение еще не послано, а об этом уже стало известно, то и сам шпион, и те, кому он сообщил, предаются смерти», – гласит новое правило Сунь-цзы. «Одного наказывают за то, что он выдал секрет, другого за то, что он болтал», – поясняет Чжан Юй.

История Ханьской империи рассказывает, что, когда во времена императора Гао-цзу против ханьского владычества восстал вэйский князь, Гао-цзу ни о чем другом не расспрашивал, как только об одном: кто у вэйского князя назначен главнокомандующим. Когда ему ответили, что назначен Бо Чжи, император сказал: «Ну, это еще желторотый младенец. Куда ему до моего Хань Синя! Можно быть спокойным». Затем спросил, кто начальник конницы. Когда ему сказали, что Пин Цзин, он только рассмеялся и заметил: «Он умен, но ему далеко до моею Гуань Ина». «А кто начальник пехоты?» – спросил далее Гао-цзу. Ему сказали: «Сан То». – «Ну, ему не сравниться с моим Цао Цанем. Я могу быть совершенно спокойным!» – и более уже ни о чем не спрашивал.

В свете этого рассказа становятся особенно понятными следующие слова Сунь-цзы: «Вообще, когда хочешь ударить на армию противника, напасть на его крепость, убить его людей, обязательно сначала узнай, как зовут военачальника у него на службе, его помощников, начальника охраны, воинов его стражи. Поручи своим шпионам обязательно узнать все это».

Ясно, что знать, с кем имеешь дело, важно, чтобы определить свою тактику борьбы с противником. Поэтому, если это не становится известным каким-либо другим путем, шпионам поручается собрать сведения о личном составе в армии противника, причем очень характерно, что Сунь-цзы предлагает сообщать такие сведения не только о высших военачальниках, но и о низших, вплоть до простых командиров. «Когда хотят произвести нападение, совершенно необходимо узнать, кто находится на службе у противника, кто из них умен, кто искусен, кто нет, и тогда, взвесив их способности, сообразно с этим действовать против них», – говорит Ду Му.