И приходит ночь - Эллисон Сафт

на лице Уны. Гнев – затем раздражение – заставил Изабель покраснеть.

– Понятно. – Королева вновь отвернулась к окну, обдав Рен и Уну холодным воздухом от взмаха юбок. – Сожги их.

Уверенность и самообладание Рен раскололись, как упавшая тарелка.

– Ваше величество?

– Я прекрасно осведомлена о пристрастиях Алистера Лоури. – Рен наблюдала, как застыло отражение лица Изабель в окне. – Он пообещал, что не тронет ни одного моего солдата – только весрианцев. Змей.

– Вы знали? – спросила Уна. В ее голосе слышалась тихая ярость. – Она говорит правду?

– Да. – Признание далось королеве легко. – Это правда.

Руки Уны задрожали.

– Как давно?

– Я узнала, как только стали пропадать весрианские солдаты, – ответила Изабель. – А подозрения появились, когда пропал первый член Гвардии, но их смерти – это жертва, чтобы сохранить данный союз.

– Когда вы отправили нас искать их следы, это была всего лишь игра, – глухо, скорее себе, сказала Уна. – Вы просто так отстранили Рен.

Рен не понимала. Она не могла понять.

– Но если вы работали вместе с Лоури, почему не позволили мне принять его предложение? Он специально обратился за моими услугами.

– Я сомневалась, что ты выполнишь миссию, – ответила Изабель. – Я отлично понимала, чего он хотел, и подозревала, что твои чувства помешают долгу. У тебя был последний шанс доказать, что я ошибаюсь.

Рен расслышала в ее словах предупреждение, но не могла заставить себя прислушаться к нему.

– Разве я не выполнила свой солдатский долг? При всем уважении, ваше величество, мне кажется, что я справилась с этой миссией лучше, чем вы когда-либо могли надеяться. Я предоставила вам все необходимые доказательства, чтобы остановить войну и наказать Лоури за его преступления против Дану. Если бы вы только посмотрели…

Изабель повернулась к ней.

– Мне казалось, я ясно выразилась. Меня не интересуют твои доказательства. Глупо было надеяться, что такой ребенок, как ты, поймет все.

– Здесь нечего понимать! Если вы продолжите это дело против Лоури, войны не будет. Вам он больше будет не нужен, – настаивала Рен. – Мы сможем доказать, что не совершали никаких военных действий против Весрии. Как вы можете отказаться от этого?

– Потому что таков был наш договор. – Изабель вздернула подбородок, скрыв половину лица в тени. – Лоури организовывает разрыв перемирия. И при поддержке Керноса мы побеждаем раз и навсегда.

Все было именно так, как сказал Лоури. Их доказательства ничего не значили. Если Дану казнит Хэла, это станет последней каплей. Война, которую хочет Изабель, наконец начнется.

– Вы не можете этого сделать! – Рен стало противно от умоляющих ноток в своем голосе. – Хэл пытается искупить вину. Если вы будете сотрудничать с ним, вы сможете сплотиться против Лоури. Вы сможете положить конец этой войне!

– И как это будет выглядеть? – Глаза Изабель сверкнули, холодные, как треснувший лед. – Я не собираюсь выглядеть слабой. Жнец Весрии должен ответить за то, что сделал. Нужно ли мне напоминать тебе о зверствах, которые он совершил? Что значат жизни трех солдат против тех, кого он уже убил? Сколько семей до сих пор скорбят из-за него? Я не откажу своим людям в том, что им причитается.

– А что значат трупы против живых? – прорычала Уна. – Вы просто так отправите нас умирать!

– Довольно!

В наступившей тишине слышалось только тиканье часов.

– Вы солдат, капитан Драйден, – сказала Изабель устрашающе отстраненно. – Так же, как и те, кто исчез. Это божественное предназначение Дану – мое предназначение – сокрушить весрианских язычников. Ваше предназначение – подчиняться и, если Богиня пожелает этого, умереть. Я закончу то, что не смогли закончить мои предшественники.

Уна посвятила королеве всю жизнь – даже по-своему любила ее. Рен заметила, как внутри Уны разверзлась трещина. Смотрела, как она поглощает весь свет, весь огонь из ее глаз. Наблюдала за тем самым моментом осознания, что все, за что она боролась, все, что она отдала, ничего не значило. Ее плечи поникли. Голова опустилась, и рассыпавшиеся темные волосы скрыли страдальческое выражение лица.

Голос Уны прозвучал мягче и более подавленно, чем Рен когда-либо слышала:

– Да, ваше величество.

– Я прощаю вас за неподчинение, но только на этот раз, – отрезала Изабель. – Что касается тебя, лейтенант Сазерленд, пойми, что ты находишься в шатком положении. Мое терпение к твоему непослушанию иссякло.

– Меня не волнует должность, – огрызнулась Рен. – Я не собираюсь сидеть сложа руки, пока вы разрушаете нашу страну.

– Рен, – предупреждающе прорычала Уна.

Когда-то Рен, возможно, подчинилась бы этому приказу. Сегодня же ей больше нечего было терять. Она шагнула к королеве.

– Когда вы убьете Хэла, вы получите свою войну. Но как только вы победите Весрию, Лоури предаст вас. Тогда каким будет ваше драгоценное наследие? Не останется ничего, кроме пепла.

– Ты переоцениваешь его, – холодно отрезала Изабель. – Я могу избавиться от него так же легко, как от тебя.

– Я расскажу обо всем в парламенте. Они заставят отпустить Хэла, когда услышат, что вы продали собственный народ.

Медленно весь гнев сошел с лица Изабель. Остался только ханжеский блеск в глазах и маниакальная, жестокая улыбка. Рен совсем не ожидала такой реакции.

– Понятно. Ты больше похоже на мать, чем я думала. Вы обе были уничтожены неуместными привязанностями. Я не могу решить, кто ты больше – предательница или дура, раз любишь это чудовище. В любом случае я гарантирую, что ты будешь присутствовать на его казни.

Что-то оборвалось внутри Рен. Дикая, отчаянная ярость, которую она не испытывала никогда в жизни, затмила разум. Не раздумывая она сделала выпад – магия вспыхнула холодным огнем в руках. Но прежде чем она смогла добраться до королевы, Уна схватила ее за локти и заломила их за спину. Королева даже не вздрогнула.

Рен безуспешно пыталась выбраться из железной хватки Уны.

– Отпусти меня!

Она услышала себя – узнала расстроенную пронзительность своего голоса, – но больше не заботилась о своем достоинстве. У нее осталось единственное убеждение, раскаленное, как уголь. Королеве это не сойдет с рук.

– Кажется, моей племяннице нехорошо, капитан Драйден. Ей нужен отдых после сегодняшних событий. – Изабель чопорно сложила руки, ее лицо было торжествующим, жестоко пустым. – Проследите, чтобы она оставалась в башне до суда над Жнецом.

– Да, ваше величество, – сказала Уна.

– Хорошо. – Изабель отвернулась от них, и ее трезубая диадема, темным силуэтом вырисовывавшаяся на фоне луны, напоминала рога. – Теперь прочь с глаз моих.

Дверь кареты захлопнулась.

Внутри все было серебряным. Сиденья с плюшевыми подушками, изящная филигрань, вьющаяся, как листья, по потолку, швы на подушке сбоку от Рен, кисточки на драпировках над верхушками окон. Здесь было стерильно, как в операционной.

Уна казалась