Тайны Энраилл - Ольга Савченя

Допустим, мне не показалось, и он отлучился, последовав за Аней. Если это так, почему она промолчала, что была не одна? Почему Дес выходил на нее в обход меня?

Внутри шевельнулось беспокойство. О чем? Вызвано ревностью? Не ею. Дес опасен, и я это знаю. Что ему нужно от Ани? Быть может, перенять Единство. Сомневаюсь. Он должен понимать, что оно убьет его. Мы о многом узнавали вместе. Он помогал искать варианты, как зацепиться за сокровищницу. Мы вместе размышляли, с чего можно начать поиск, и часто размышления походили на фантазии. Дес знает, что, переняв сейчас облик Ани, умрет от воды Истины. Должен знать.

Во что ты играешь, Дес? Почему не предлагаешь присоединиться?

Я тряхнул головой, убрал волосы за уши. Вздохнув шумно, быстро вышел из умывальни. Гостиная встретила глухой пустотой и темнотой. Молодой слуга, едва удерживающий глаза открытыми, подсказал, что все отправились в священный зал.

Куртку я натягивал на себя, уже сбегая по ступенькам крыльца. Неспокойное сердце расшатывало тело; в ушах шумело. Морозный воздух ударил по лицу, пробрался колючками в нос. Под светом луны снег казался россыпью драгоценной пыльцы. У входа в священный зал стража несла караул, тут же ютился молодой фангр, готовый в любой непредвиденной ситуации сорваться за верховным целителем. За лучшим целителем на всем севере. Я умолял соггоров, чтобы они не позволили случиться ничему страшному во время этого ритуала.

Тяжелая дверь зашуршала песком, низко загудела массивными петлями. Дохнуло сыростью и терпким, сладковатым дымом. Вентиляция в зале была хорошей, но сегодня несколько отверстий намеренно заткнули. Благовония помогут Ане расслабиться и погрузиться в глубокий сон. Я застыл на верхних ступенях узкого прохода. Разглядывая отсветы огня внизу…

Пылает Солнце, бросает отблески, отогревает эмоции…

Благовония мне не помогут.

Коснулся стены — остывшие на морозе кончики пальцев ощутили лишь твердость.

«А может дело в тебе. Дело в том, что ты Вольный, и этого не изменить»…

«…я устала обманывать»…

Я устал быть Вольным, Аня. Я тоже устал.

Не хочу больше.

Сглотнул тугой ком, прочистил горло, стараясь избавиться от раздражающего страха за девочку. Заставил себя шагнуть дальше. Шорканье собственных шагов сопровождало мрачностью. Слишком много раз я держал Аню на руках умирающей. Когда-то, в дешевом трактире, выжимал из мокрых тряпок ее кровь. Был уверен, что хуже, чем ночь казни молодых служанок, ничего не будет. Но тогда едва ли ощущал и толику того, что пережил после ее первых опытов с Единством. Позже сердце долго болело, напоминая о встрече с драконом. И вчера… Я устал терять ее.

Устал.

Все дело в том, что я Вольный…

Аня.

Разговор с Десиеном здорово вывел из себя, отобрал уверенность в предстоящих событиях. Когда мы сидели в гостиной, дожидаясь глубокой ночи, балкор снова забыл обо мне. Шутил с Роми, подтрунивал над Ив, любезничал с наставником, бросал косые взгляды на Елрех и будто бы избегал Кейела. Я же просто нервничала, удерживая Елрех за руку.

Луна заглядывала в большие окна верхнего этажа, когда в комнату вошел молодой соггор и пригласил в священный зал. Я поймала на себе укоряющий взор Десиена — сердце вздрогнуло, но я гордо вздернула подборок и вышла из комнаты.

По пути озиралась, выглядывая в коридорах Кейела, но не находила. Его отсутствие пугало сильнее приближающейся неизвестности. Не уйдет ведь? Не оставит одну?

На твердом алтаре никак не удавалось улечься. Я долго разглядывала сундучки с реликвиями, расставленные у подножия жертвенника, но так и не связала этот хлам со святыней. Елрех стояла у входа, не смея приближаться, и лишь ободряюще улыбалась. Ив с Роми топтались рядом с ней, рассматривая в полумраке помещение. Балкор блуждал с факелом у стен, освещая изобилие изгибов барельефа. Звук разбивающихся капель сегодня заглушали многочисленные шорохи. Соггоры перешептывались, сновали из угла в угол, перешагивая символы, нанесенные толстым слоем порошка. Белые крупицы напоминали соль, но, встречая влагу, не расползались бесследно, не растворялись в мелких лужах — оседали на камне несмываемым рисунком. В нескольких чашах тлела незнакомая трава, но, судя по ощущениям, свойства у нее были, как у той дряни, которой опаивал нас балкор, желая утихомирить. Ее дымок расползался по залу, наполняя его неприятной сладостью.

Наставник поднес мне кубок.

— Выпей, Асфирель.

Села, взяла кубок и заглянула внутрь. Чернота в нем переливалась густым сиропом.

— Что это?

— Яд, — не лукавил старый соггор.

Я изогнула бровь, непроизвольно отстраняя питье ото рта.

— А это обязательно?

— Ты должна идти вдоль заката, Асфирель, но смерть не коснется тебя.

На секунду стиснула зубы, опустила глаза и тихо полюбопытствовала:

— В вашей книге не уточнили, по какой причине ритуал проводят ближе к рассвету?

Лицо наставника не хотелось видеть. Если бы заметила на нем дежурную вежливую улыбку, мне не помогла бы вся эта вонь, чтобы усмирить ненависть и злобу.

— Тебе не о чем беспокоиться.

Как заведенный… У него есть другие успокаивающие фразы?

Наставник положил руку на мое плечо, наверное, заметив, что я злюсь, и добавил:

— Вероятность, что ты не вернешься в наш мир, крохотная. Но даже в худшем исходе Солнце на рассвете доброе. Оно обязательно заберет твою душу. Если не хочешь пить яд, мы можем пустить кровь из твоих вен. Но тогда риск, что смерть коснется тебя, повысится.

Я зажмурилась, воздерживаясь от ехидства. Открыв глаза, покачала кубок, позволяя жиже испачкать серебряные стенки, а затем стала наблюдать, как она медленно сползает по ним. Повернула голову, выглядывая Десиена. А может, он и впрямь не зря отговаривал меня отложить ритуал?

Балкор, стоя у стены, следил за мной. Заметив, что я смотрю на него, приветливо улыбнулся и помахал рукой. Что он вообще тут забыл?

Выдохнула и, не позволяя себе одуматься, приложилась к кубку. Губы обожгло остротой. А может, это действие яда. Язык пощипывало не так сильно. Горечь быстро перебила кислинка.

В горле запершило. Рвотный рефлекс не замедлил проявиться, но воздуха вдруг не хватило, чтобы выплюнуть все выпитое. Соггор удержал, внезапно потяжелевший кубок, второй рукой сжал кончики моих пальцев. Его ладонь сковала холодом. Озноб расползался от руки. И от пяток, касающихся алтаря, ставшего вдруг ледяным. Елрех белым пятном бросилась ко мне, но ее остановили.

Каждый вдох отбирал все больше и больше сил, воздух плотнел, тяжелел. Оседал в легких, застревал в горле, давил на сердце. Темная дымка медленно заслоняла мир. Он качался убаюкивая. Огонь в чашах слился, закружился в танце. Но как бы быстро ни исчезало окружающее, как бы ни оглушало сердце натужными ударами, я не пропустила появление Кейела. Словно внутренне почувствовала, когда он спустился в зал. Протянула к нему руку, опрокидываясь на алтарь. Вольного не сумели удержать. Он оттолкнул наставника, перехватил меня. Согрел теплом и слегка развеял темноту.