Серебряный туман - Оливия Вильденштейн

нас, — его голос был бесконечно мягче. — Пожалуйста.

Всё ещё качая головой, она схватила свою матерчатую сумку и бросилась к входной двери, которую с грохотом захлопнула.

Я повернулась к Крузу. — Как ты можешь так с ней разговаривать?

— Разговор с ней любым другим способом заставил бы её поверить, что она может помочь, а она не может. По крайней мере, не рискуя своей жизнью. Ты бы предпочла, чтобы я рисковал её жизнью?

Я поджала губы.

— Конечно, нет.

— Тогда не впутывай её. Не впутывай Доусона. Не вовлекай никого, кого ты не готова потерять.

Тогда я подумала об Эйсе. Как я его втянула. Я не была готова потерять его, и всё же я подвергла его опасности.

— Почему ты хотел узнать о чернилах?

Он сложил листок и снова сложил его.

— Потому что у меня не было контакта с формой с тех пор, как Харени был закрыт, поэтому я не смог передать им бумагу. Но если ты не можешь это прочитать, то и они, вероятно, тоже не смогут. Что сделает невозможным их путешествие через порталы в Ночь Тумана. Хотя есть вероятность, что, несмотря на то, что это выглядит невидимым, чернила всё ещё там.

— Эйс тебе всё рассказал?

Он кивнул.

Я прикусила внутреннюю сторону щеки.

— Это и есть план? Чтобы освободить их за пределами Неверры?

— Им нужны тела.

Я сморщила нос. Несмотря на то, что я понимала — ну, вроде того, — как быть нематериальным может расстраивать, захват человеческих тел звучал жутко, как что-то из «Экзорциста».

— Максимус сопроводил Неблагого, который, в конечном итоге, поселился в теле Негонгвы, через портал, верно?

— Правильно.

— Так почему ты не можешь вывести их по одному?

— Потому что после того, как это произошло, Максимус изменил магию порталов.

— Тогда изменим магию.

Он фыркнул.

— Это не так просто, Катори. Как ты, возможно, знаешь теперь, когда твои знания о нашей истории расширились, Максимус был хитёр. Он приказал убить фейри, который изменил магический алгоритм.

— И что? Никто не может исправить то, что он сделал? Если ты потеряешь ключ, смени замок.

— Чтобы сменить замок, нам нужно было бы выяснить, где находится замок. И как он выглядит. Это может быть где угодно в Неверре и может выглядеть как что угодно… лист, чашка, кусочек соломы.

— Ты шутишь.

— На случай, если ты забыла, фейри любят свои маленькие игры так же сильно, как им нравится обманывать людей.

О, я очень знала.

— Так как же вы избавляете людей от их печатей портала, если вы не знаете, где находится замок?

— Печать портала похожа на выключатель света, а не на ключ. Их можно включать и выключать.

— Значит, всё, что нам нужно сделать, это снова включить печать Лили? Кого мы должны убедить? Грегора?

— Печать Лили не была выключена, Катори. Она была изменена, так что порталы будут отталкивать Лили, с сопровождением или без него.

— Так как же нам вернуть это обратно?

— Она может измениться обратно только в том случае, если истечёт срок действия причины её изменения.

— В смысле?

Он провёл рукой по волосам.

— Это значит, что когда я умру, умрут и все узы — живые или разорванные — связанные со мной.

Грохот взорвался в моей груди, медный, пронзительный.

— Это… Этого не может быть… Это было твоё решение?

Лицо Круза представляло собой лоскутное одеяло из напряженных плоскостей, которые складывались там, где они соединялись.

— Нет. Я надеюсь, — он щелкнул сложенным листом бумаги, который всё ещё сжимал в руках, — я надеюсь, что это поможет ей пройти.

Тишина наполнила квартиру и успокоила моё бешено колотящееся сердце. Он надеялся, что клочок бумаги сможет как-то противостоять испорченной печати Лили.

— Что, если это не сработает? — моя прагматичная сторона подняла голову.

— Тогда я покончу с собой.

— Для супермозга это паршивое решение. Паршивое.

Он тихо зарычал.

— У тебя есть вариант получше?

— Вообще-то да. Давайте уничтожим Котёл.

Он фыркнул.

— Ты не можешь уничтожить Котёл.

— Почему нет?

Колючая улыбка тронула губы Круза.

— Как ты думаешь, откуда взялась Неверра? Котёл — это место рождения каждой отдельной вещи и бытия здесь. Ты уничтожишь Котёл, ты уничтожишь Неверру.

Я почувствовала, как мои брови приподнялись к линии роста волос.

— И всё же должен быть другой способ…

— Добро пожаловать в мой крестовый поход. Предупреждаю тебя, это приводит в бешенство. Каждая дорога, которую я исследую, ведёт к новой стене. Ты — первая трещина, которую я нашёл, а я уже давно ищу трещины.

— До меня были и другие. Почему ты не использовал Мевари, или Чатву, или Айю, или мою мать? Или Айлен? — наверное, мне не следовало напоминать Крузу об Айлен. Скорее всего, он не забыл о ней, но всё же.

— У моего отца была идея привести Дэниели в Неверру, но моя мать убила его прежде, чем он смог убедить Адетт и Мевари вернуться. После его смерти никто и не думал избавляться от тумана. В школе нас учили, что это защищает нас от злой формы. Зачем нам уничтожать щит? Но потом я узнал правду, и его крестовый поход за мир и справедливость стал моим, — он глубоко вздохнул. — Лея была той, кто научила меня, что формы не были нашими врагами. Именно она рассказала мне о намерениях моего отца и о книге, которая поможет охотникам отправиться в Неверру. Она верила, что приведение их сюда разрушит власть тумана над Харени. К сожалению, это не сработало.

— Что ты имеешь в виду, это не сработало? Страницы не сработали?

— Страницы сработали. Чатва прошла через портал, но…

Я ахнула.

— Чатва здесь? — она не утонула!

— Она была здесь. Ещё в 1938 году. Но её присутствие не рассеивало туман. И прежде чем она смогла добраться до полян и активировать свою другую природу, её казнили. Охотник в Неверре? Ты можешь себе представить, как отреагировала на это моя мать, — глаза Круза, казалось, остекленели при воспоминании.

— Она мертва? — пробормотала я, понимая, что лелеяла надежду, что каким-то образом, где-то, она всё ещё жива.

— Это была публичная казнь. Моя мать обуглила тело твоей прабабушки своим драконьим огнём, а затем отравила её газом, — его грудь вздымалась, как будто внутри него поднималась волна тошноты. — После этого наши отношения с формой стали напряженными. И это хорошо сказано. В Ночи Тумана жителям Сили было велено оставаться в своих домах и брызгать на двери лимонным соком или уксусом. Дворец был залит уксусом. От него так и разило. Неверра пахла этим целую вечность, — он поморщился. — Только недавно мы