Молчаливые боги. Мастер печали - Джастин Колл

Когда пробудились новые боги, начался третий век. Но не увидели они своего отца, ибо Кеос бежал из Лукватры. Поверженный бог оставил детей своих, желая набраться сил, чтобы вновь предстать пред миром во всем своем ужасающем величии.

Новых богов было пятеро, ибо вышли они из сокрушенной длани Кеоса, и каждый из них обладал частью его силы. И когда они пробудились, мир был погружен в безумие и кровь лилась рекою, ибо терранцы, покинутые отцом своим, пошли войной друг на друга. И сжалились новые боги над детьми Кеоса, и взяли их под свою защиту. И вскоре случилось так, что многие терранцы стали им поклоняться, и боги познали т’расанг и овладели им.

И хотя многие из терранцев стали восхвалять новых богов, их оказалось меньше, чем тех, кто остался верен Кеосу. Служители поверженного бога ждали его возвращения, ибо верили, что он наградит их за верность и возвысит их, и станут они владыками крови. Так оно и случилось.

Однако неверных ждала расплата. Увидел Кеос деяния новых богов и пришел к ним, требуя, чтобы подчинились они его воле и отдали ему его служителей. Но не послушались боги, ибо были столь же горды и надменны, сколь и отец их. И сказали они, что не может бог-калека властвовать над всеми, и, насмехаясь над ним, показали ему храм Тахарана, что был воздвигнут в Тор-Куме на месте великой кузницы.

Но на сей раз Кеос не впал в ярость, ибо в уединении ум его стал острее и коварнее. Возвратился он в Даогорт и высек в недрах его необъятные покои, куда созвал всех кеокумов, а следом драконов, нимф, великанов, эйдолонов и фэйри – все народы, что вышли из его сокрушенной длани. И спросил он их: желают ли они его покровительства?

Пять лет созывал Кеос народы, пять лет потакал их прихотям, соблазнял яствами, сулил горы золота и серебра, всячески уговаривая их дождаться Великого совета Кеокумота. И даже один из новых богов оказался среди них, прельщенный речами Кеоса.

Наконец под сводами покоев уже не было свободного места. Одни остались, ибо стремились изменить волю бога крови земной и не торопились присягать ему на веру. Но больше оказалось тех, кто желал обернуть себе на пользу слабость поверженного бога – а именно таким был Кеос в их глазах, – и, восхваляя его, они втайне над ним насмехались.

Через пять лет пришло время для Великого совета, на котором каждый был волен решить, хочет ли он присягнуть на верность богу или нет.

Однако то была лишь уловка коварного бога, ибо Кеос уже знал, кто ему верен, а кто лжет, потешаясь над ним за его спиной. Пять сотен тысяч големов поставил Кеос у ворот, и ни одному неверному в тот день не удалось уйти из Кеокумота. Остались лишь те, кто безропотно принял господство поверженного бога.

Из них вышло пять новых племен, и были то малые драконы, сирены, огры, демоны и дьяволы, и с предками своими, что отвергли Кеоса, они вели непрерывную войну. Потому третий век Лукватры называют Кровавым веком.

Совет Кеокумота. Из Книги Терры, найденной в руинах Спеур Дун. Перевел Содар Вейр

Вбежав на холм, с которого открывался вид на деревню, Аннев остановился и, тяжело дыша, уперся руками в дрожащие колени. Дул легкий прохладный ветерок, воздух был напоен густым ароматом влажной земли, обычным для первых весенних деньков.

Немного переведя дух, Аннев медленно выпрямился. Солнце уже поднялось над верхушками деревьев, но его бледные лучи еще не коснулись кучно стоящих домиков и крошечных пахотных участков в лесистой долине.

Освещены были только серые шпили Академии, самого большого и высокого здания в Шаенбалу, на фоне которого остальные строения, даже часовня Содара, выглядели совсем крошечными.

При мысли, что совсем скоро это здание станет его новым домом, Аннева охватили смешанные чувства. События вчерашнего дня не прошли даром: он чувствовал себя истощенным и морально, и физически, а длительная пробежка до деревни отняла у него последние остатки сил. И в то же время Аннев ликовал: он все-таки выполнил задание Тосана, причем на своих собственных условиях, и теперь станет аватаром суда. Однако к радости примешивалась толика грусти, ведь Содара с ним больше не будет.

Аннев перевел взгляд на невзрачную постройку бледно-коричневого цвета – место, которое он считал своим домом целых семнадцать лет. Времени оставалось предостаточно – Тосан велел ему явиться не позднее сегодняшнего заката, – а значит, он успевал сбегать за мешком, оставленным у пограничного столба, поесть и поспать. Но главное – рассказать Содару о том, что случилось за последние сутки, и обо всем его расспросить. И на этот раз старик от него так просто не отделается.

Аннев побежал вниз по склону, держа курс на юго-восток. Пересекая рощу деревьев охрома, он с некоторой опаской поглядел наверх, однако никаких змей в ветвях не было – только летучие мыши. У мельницы он остановился, чтобы напиться из ручья. Вода имела неприятный солоноватый привкус, но Анневу было все равно. Утолив мучительную жажду, он пересек дамбу и помчался по дороге, ведущей в Шаенбалу.

Оказавшись в деревне, он нырнул в сеть узких улочек, окружавших площадь, и, убедившись, что из витражного окна Академии его точно невозможно увидеть, направился в сторону восточной сторожевой башни.

Пока Аннев мчался по переулкам, до него вдруг дошло, что его левая рука все еще перевязана. Забежав за стену, за которой находилась дубильня, Аннев положил фонарь на землю и принялся разматывать полосу ткани. На секунду ему стало стыдно – ведь Крэг просил его не трогать повязку, пока раны окончательно не заживут, – но Аннев не мог так рисковать. Пусть даже он справился с заданием, увечье сведет его успех на нет, ведь оно означает, что юноша оказался недостоин милости Одара. Так произошло с Кентоном, и повторить его судьбу Анневу совершенно не хотелось.

Избавившись от бинтов, Аннев внимательно осмотрел запястье: кожа имела здоровый розовый цвет, а от зубов ведьмы почти не осталось никаких следов – лишь едва заметные красные пятнышки. Протез излечил сам себя.

Испытав огромное облегчение, Аннев сунул тряпки за пазуху и вытащил из нагрудного кармана туники роскошную перчатку с фениксом, которая лежала там со вчерашнего утра. Что до его черной перчатки иллюзии, то после встречи с ведьмой от нее остались одни лишь рваные лоскуты. Крэг их сохранил и отдал Анневу, но толку от них уже не было. Думая о том, что скоро он подарит Маюн кольцо, Аннев натянул перчатку на левую руку. Пусть она и не могла уберечь его от всевидящего кристалла, на душе у него стало спокойнее.

Высунув голову из-за стены, Аннев осмотрелся. Убедившись, что кругом ни души, он выбежал из своего укрытия и что есть духу понесся к башне, отчаянно надеясь не столкнуться с кем-нибудь из мастеров или древних.

Наконец деревня осталась позади. Прошмыгнув мимо последних фермерских лачуг, Аннев бросился к пограничным столбам. Подобрав письмо Крэга, он вскинул мешок с ротангом и смолой на плечо и побежал назад. Спокойно вздохнуть он смог лишь после того, как нога его переступила порог часовни.