Ночь масок и ножей - Л. Дж. Эндрюс

class="p1">– Кейз, нет, – сказал Хаген, но умолк, когда Йенс поднял руку.

– Ты осознаешь опасность? – спросил Йенс. – Ты понимаешь, что будет сложно когда-либо освободиться от Ивара?

Кейз сглотнул.

– Я знаю.

– Daj. – Хаген выглядел так, будто готов рвать на себе волосы. – Нет.

Ярлборг дернулся, будто его сейчас стошнит, и я подумала, что меня тоже может вырвать, если слуга сделает это в воспоминании.

– Мальчик прав, – сказал Йенс. Боли в его голосе стало чуть больше. – Он не дитя. Он может сам делать выбор.

Хаген выругался себе под нос и начал ходить туда-сюда.

– Я умру? – тихим голосом спросил Кейз.

Этот вопрос заставил моего отчима задуматься.

– Я буду посещать Черный Дворец, Кейз. Я сделаю все, что смогу, чтобы убедиться, что этого не произойдет.

– Просто, если я умру, хочу, чтобы кто-то сказал Малли не грустить, – проговорил он со слезами на глазах. – Скажите ей, что я был храбрым.

На лице отчима проступила тень неохоты. Вверх по моему позвоночнику заплясал холодок.

– Ты уверен? – спросил Йенс.

– Да.

Хаген заскрипел зубами. Но он не остановил мальчика. Несомненно, если бы Гуннара не существовало, мой брат бы этого не позволил. Вместо этого он бы сам пошел. Мучение оттого, что он разрывался между двумя мирами, прорезало глубокие складки на его лице, когда он сжал плечо Кейза.

– Ты и правда храбр, Кейз, – сказал Хаген. – Ты пообещал мне, что всегда будешь приглядывать за ней, и ты сдержал слово.

Хаген прижал мальчика к груди. Кейз содрогнулся, судорожно выдыхая.

Нет, я не могла на это смотреть. На боль, на страх, они пронизывали каждую мысль в голове слуги, пока он смотрел, как мой отчим связывает язык Кейза так, что он никогда не сможет сказать правды обо мне, никогда не сможет заговорить о том, что случилось в тот день. Йенс сделал то же самое с Хагеном.

Неудивительно, что Повелитель теней настаивал на том, что не мог объяснить, как попал в Черный Дворец.

После этого я увидела, как Йенс стоит перед личной армией Ивара. Мое сердце подскочило при виде Босвелла Дофта, стоящего в дверях Черного Дворца и ухмыляющегося. Считаные мгновения спустя будущий Повелитель теней был окружен скидгардами.

Где-то вдалеке, все еще в воспоминании, мой голос позвал Кейза, в счастливом неведении о том, что вот-вот произойдет. Губа мальчика задрожала, когда стражи схватили его за руки. Мой юный голос стал громче, более напуганным, когда я принялась его искать.

– В-вы скажете Малли, – Кейз заикался, теперь по его щекам лились слезы. – Вы скажете ей, что я ее покинул не потому, что она была плохим другом? Это не так. Она будет плакать. Я не… – он икнул. – Я не хочу, чтобы она плакала.

Сердце Ярлборга заколотилось, его стук сливался с моим собственным сердцебиением по мере того, как его память в моей голове уводила все дальше.

Голос Йенса прохрипел:

– Я ей скажу.

Он и сказал. Я помнила ту ночь, когда Йенс объяснял, что я всегда была ближайшим другом Кейза и что должна черпать утешение в том, что мне повезло испытать такую дружбу. Один из немногих моментов мягкости, что этот мужчина подарил мне в детстве.

С последним словом дым поблек. Наверное, мой отчим убил Ярлборга вскоре после этого. Он так и не вернулся в наш длинный дом, и теперь я знала почему.

Я повалилась на колени. Горячие слезы застилали мой взор.

– Это был его выбор, Малин.

Я стиснула руками виски.

– Ты должен был спасти его, защитить его.

– А кто, по-твоему, сделал так, что их побегу ничто не помешало? Кто, по-твоему, предложил, чтобы мальчик стал альвером доброго сына? Я сделал все, что смог.

Дыхание перехватило. Правда могла быть проклятьем. Я пришла на маскарад, веря в очень многое, а теперь уйду с ношей, которую не могу нести. Ее вес уже раздавил во мне каждую частичку.

Снаружи шатра что-то застучало. Глаза моего отчима метнулись к углу, затем снова ко мне.

– Ты должна уходить.

Я покачала головой. Я тонула, не в состоянии сделать вдох.

Когда сквозь наше молчание эхом пронесся громкий треск от гнущихся шестов, подпирающих шатер, я отскочила. Полотно, скрывающее нас от глаз, разорвалось в клочья, когда меч из черной стали впился в его волокна. Я издала вскрик облегчения, преданности, любви и поползла к нему, как только Повелитель теней протиснулся внутрь.

Тени накрыли его плечи, как туманный плащ. Кейз так крепко стискивал свой меч, что костяшки его пальцев побелели. Золото в его глазах померкло до горячего, угольно-черного. Он осмотрел шатер: меня, плачущую на земле, моего отчима, скованного шоком.

Все длилось лишь мгновение, прежде чем Йенс покачал головой.

– Нет! Кейз, не надо.

Кейз не послушал. Он поднял руку, и вихрь темного месмера проглотил меня целиком. Миг спустя я была уже в руках Кейза, его тени утаскивали нас прочь.

Я закричала, уткнувшись в его грудь, когда камень и полотно разошлись. Мои ноги оторвались от земли, желудок подскочил, и вскоре меня вышвырнуло на землю снаружи. Бряцание стекла о камень эхом отдалось в моих ушах, когда кольцо выскользнуло из моей руки и откатилось на дюжину шагов в сторону.

– Малин! – Кейз поднялся с колен и побежал ко мне. Он вырвал нас из шатра и обрушил его. Йенс Штром был жив, но затерялся в море ткани и шестов. Кейз поднял меня на ноги, его ладони нежно скользнули по моим рукам. – Быстрее. Нам нужно добраться до эллинга.

– Ты занял мое место, – сказала я, резко втянув воздух. – Я видела правду, Кейз. Должны были забрать меня, и…

Он заткнул меня яростным поцелуем. Было скорее больно, чем сладко. Зубы и губы рвали друг друга, и закончилось все слишком быстро.

– Я бы сделал это вновь, тысячу раз.

– Кейз… кольцо, – я указала на сияющие руны на стекле.

– Не надо, – он потянул меня в противоположную сторону. – Оставь его. Прошу, Малли, не трогай его. Оно несет страдание и смерть. А теперь поспеши. Лорд Магнат идет сюда, и уже давно пробило двенадцать.

Глава 40

Повелитель теней

Я то и дело поскальзывался на лестнице, ведущей к эллингу. Каждый мой шаг приходился на грязные ленты и обрывки тканей, что валялись на ступенях. Вместе с тем влажный воздух наполнял мой рот привкусом плесени и грязи. Лестница вилась спиралью вокруг небольшой башни, освещенной факелами, а ее конец открывался на несколько небольших яликов, пришвартованных у