Эхо прошлого. Книга 2. На краю пропасти - Диана Гэблдон

– Ох, саксоночка, я не знаю, то ли плакать, то ли смеяться.

Он отвел руки, и я увидела на его лице следы смеха и слез: ресницы были мокрыми, а рот кривился в улыбке.

– Я потерял родственника и тут же нашел другого. А мгновением позже осознал, что чуть во второй раз в жизни не застрелил собственного сына. – Джейми посмотрел на меня и покачал головой, разрываясь между смехом и страхом. – Знаю, не нужно было этого делать. Просто… просто я подумал: «А что, если я в третий раз не промахнусь?» И… и я решил, что должен… ну, поговорить с ним. Как мужчина. Вдруг больше такой возможности не представится?

* * *

Полковник Грант бросил любопытный взгляд на тропу, где за качающимися ветками скрылись повстанец и его жена, затем посмотрел на шляпу в руках Уильяма.

– Черт побери, что он имел в виду?

– Похоже, полковник Фрэзер и был тем самым… э-э… американским сукиным сыном, который лишил меня шляпы во вчерашнем сражении, – сказал Уильям, надеясь, что его голос звучит бесстрастно. – Вот он и… компенсировал мне потерю.

Утомление на лице Гранта сменилось насмешкой.

– Правда? Как благородно! – Полковник с сомнением посмотрел на предмет их обсуждения. – Интересно, здесь есть вши?

Из уст другого человека и в другой ситуации это могло быть истолковано как издевка. Но Грант хоть и принижал смелость, умения и выбор диспозиции американских войск, искренне подразумевал под вопросом лишь сухую констатацию факта – вшами страдали большинство английских и гессенских солдат, не исключая офицеров.

Уильям перевернул шляпу и тщательно изучил ее, насколько позволял тусклый свет. Шляпа еще хранила тепло прежнего владельца, но между швами никто не ползал.

– Вряд ли.

– Что ж, тогда надень ее, капитан Рэнсом. Нужно подать пример остальным.

Уильям уже успел надеть шляпу, ощущая на голове чужое тепло. Смысл слов Гранта дошел до него с запозданием.

– Капитан? – тихо переспросил он.

– Поздравляю. – По изможденному лицу Гранта скользнула тень улыбки. – Бригадный генерал… – Он посмотрел на тихий дом, из трубы которого шел дым, и улыбка на его лице увяла. – Бригадный генерал хотел, чтобы ты получил это звание после Тикондероги, но… так получилось. – Он на миг поджал губы. – Генерал Бергойн подписал приказ прошлым вечером, выслушав несколько докладов о сражении. Ты отличился.

Испытывая неловкость, Уильям опустил голову. Горло пересохло, глаза щипало. Он не помнил, что делал во время боя. Главное, не сумел уберечь генерала.

– Спасибо, – выдавил из себя юноша и машинально оглянулся. Дверь дома стояла открытой. – А он… Хотя ладно, уже не важно.

– Знал ли он? Я сказал ему.

Уильям лишь кивнул, не в силах что-либо произнести. Шляпа, как ни странно, оказалась впору.

– Боже, как холодно. – Грант плотнее запахнул мундир и обвел взглядом утопавшие в густом тумане деревья, с которых падали дождевые капли. Они с Уильямом остались здесь одни, остальные уже разошлись по делам. – Какое пустынное место. Да и время суток просто ужасное.

– Да. – Уильям испытал мимолетное облегчение от возможности признаться, что ему одиноко, – хотя время и место не имели к этому никакого отношения. Он сглотнул и посмотрел на дом. Дым из трубы словно пуховой периной окутывал лес, зато туман у дома поднялся уже почти до окон, и Уильяма тревожила странная мысль, что туман будто бы… пришел за генералом.

– Можно, я закрою дверь? – Он уже шагнул к дому, но Грант жестом остановил его.

– Нет.

Уильям удивленно вскинул голову. Грант пожал плечами и попытался объяснить:

– Бывший владелец твоей шляпы сказал, что дверь должна оставаться открытой. Какие-то выдумки горцев насчет того, что душе… м-м… нужен выход, – тактично сказал он. И тут же бестактно добавил: – По крайней мере, сейчас слишком холодно для мух.

Желудок екнул, Уильям сглотнул горькую слюну.

– Мы ведь не можем… Сколько еще ждать? – нетерпеливо спросил он.

– Недолго. Дождемся лишь похоронной команды.

Уильям подавил рвущийся с губ протест. Ну конечно, что еще можно сделать для мертвого? Вспомнились ямы, которые они рыли после битвы у Бемис-Хайтс, грязь, пятнавшая холодные круглые щеки капрала… Уильяму казалось, что за последние десять дней он уже привык к этому. Но он вспомнил вой волков, пожиравших умирающих и уже мертвых, и его замутило.

Пробормотав извинения, юноша отошел к мокрым кустам и облегчил желудок. Беззвучно всплакнув, он вытер лицо пригоршней влажных листьев и вернулся к полковнику.

– Удивительный человек, – сказал Грант. – Тот родственник генерала, я имею в виду. А по внешности и не скажешь, что они родня, правда?

У ложа умирающего генерала, терзаемый надеждой и горем, Уильям не обращал внимания на полковника Фрэзера, а когда тот внезапно вручил ему шляпу, был слишком потрясен, чтобы разглядывать его. Все же он смутно припомнил стоящего на коленях высокого мужчину, отблески света на его рыжей макушке и кивнул.

– Он гораздо больше похож на тебя, чем на генерала. В твоем фамильном древе точно не было шотландцев? – отстраненно спросил Грант, хрипло рассмеявшись.

– С обеих сторон вплоть до Великого потопа одни лишь йоркширцы да еще французская прабабушка, – ответил Уильям, с облегчением отвлекаясь на пустой разговор. – Мать моего приемного отца наполовину шотландка – это считается?

Протяжный стон заглушил ответ Гранта – подоспела похоронная команда: волынщик генерала, а с ним Балкаррес и несколько его разведчиков.

Взошло солнце, невидимое за тучами и деревьями. На бледном, словно туман, лице Гранта блестела влага.

Звук доносился издалека, и вместе с тем казалось, что стонет сам лес. Затем в жалобные стенания волынки вплелись завывания и улюлюканье – это старались Балкаррес и его индейцы. Невзирая на бегущие по коже мурашки, Уильям ощутил облегчение – генерала не зароют на поле, поспешно и безразлично.

– Как будто волки воют, правда? – пробормотал Грант. Он провел рукой по лицу и брезгливо отер мокрую ладонь о бедро.

– Да, похоже. – Уильям ждал приближающуюся похоронную команду, ни на миг не забывая о доме за спиной и открытой туману двери.

Мне всегда казалось, что капитуляция – это просто. Сдали оружие, пожали друг другу руки, а дальше клятва не воевать, тюрьма или очередной бой. Из этого глупого заблуждения меня вывел доктор Роулингс, который через два дня все-таки пришел поговорить о брате. Я рассказала ему все, что смогла, уделив особое внимание дневнику, благодаря которому я и узнала Дэниела Роулингса. Со вторым доктором Роулингсом – его, как оказалось, звали Дэвид – общаться было легко. Он задержался, и наш разговор перешел на другие темы.

– Ничего странного! – сказал Дэвид, когда я удивилась, что капитуляция не произошла сразу после разговора о ней. – Видите ли, прежде всего необходимо обсудить условия сдачи, а это вопрос щекотливый.