Покорение Америки - Геннадий Марченко

Подождав, когда он разберётся с мясом, я спросил:

– Павел Михайлович, хотелось бы знать, каким объёмом информации обо мне вы располагаете, чтобы понять, насколько я могу быть с вами откровенным.

– Может, Лаврентий Павлович от меня что-то и утаил, но тот факт, что вы якобы являетесь хронопутешественником, мне известен. Знаю о вас с момента вашего попадания в Бутырскую тюрьму и заканчивая побегом из Ухтпечлага. Кстати, как вам удалось выжить в тайге и перебраться в Америку?

– М-м-м, пусть лучше вопрос выживания останется тайной, – искренне улыбнулся я, давая понять, что подробности останутся при мне. – Главное – что удалось добраться до Архангельска и затаиться в трюме американского сухогруза. Кстати, много народа знает о том, что я прибыл из будущего?

– Подозреваю, что немного, но со слов товарища наркома получается, что он и товарищ Сталин точно в курсе. А до этого знали Ежов и ещё несколько человек, которых уже нет в живых. Мне пришлось дать расписку о неразглашении.

– Ясно… Значит, с вами я могу быть откровенным?

– Хотелось бы на это рассчитывать.

– А вы сами-то верите в мою историю?

– Сказать честно, сомневался и сомневаюсь до сих пор. Даже, будучи в Москве, проконсультировался у видного советского физика Льва Ландау после его освобождения, не открывая причины своего интереса. Так вот, Лев Давидович сказал, что теоретически путешествия во времени возможны. Рассказывал о синхронизации вибраций отдельных временных слоёв, благодаря чему люди и вещи из одного временного пласта могут проникать в другой. Честно сказать, я гуманитарий и мало что запомнил из пересыпанной научными терминами речи Льва Давидовича, но для себя уяснил, что в мире нет ничего невозможного, и если чего-то пока не произошло, то может произойти в будущем. Наверное, ваш случай как раз и подтверждает слова учёного.

– Может быть, может быть… Я пытался обдумать свою ситуацию, но нормальных объяснений не находил. Утешал себя мыслью, что это шутка Создателя или его приближённых…

– А вы что, верующий?

– В общем-то да, вот и крестик при мне, подаренный ещё в лагере батюшкой, которого блатные свели в могилу и за смерть которого были наказаны. Понятно, я не думаю, что где-то в облаках на троне сидит седобородый старец и посылает в грешников молнии, отправляет их в ад, а святых забирает к себе в райские кущи. Но, с другой стороны, человек должен во что-то верить, потому что жить без веры, значит, уподобляться животному. Да и умирать легче с молитвой на устах в надежде, что тебе все грехи отпущены и впереди ждёт вечная жизнь.

– Этак мы с вами завязнем в теологических спорах, – мягко остановил развитие темы Павел Михайлович. – У советских людей свой взгляд на такие вещи… Вы вот лучше расскажите, как там, в будущем? А то мне, к сожалению, не довелось познакомиться с протоколами ваших допросов, но как только вас увидел, начало разбирать любопытство.

– Если рассказывать в подробностях, займёт много времени. Да и ни к чему вам забивать ими голову. А если вкратце, то вот основные вехи ближайшего развития истории в моей реальности.

В течение следующих пятнадцати минут я знакомил собеседника с событиями будущего, начав с нападения на СССР фашистской Германии 22 июня 1941 года. Сказал о 20 миллионах погибших советских гражданах, и эта цифра вызвала у собеседника ожидаемые эмоции – шок и гнев. Дальше рассказал о Параде Победы на Красной площади 24 июня 1945 года, о создании Варшавского блока, о венгерских событиях 1956 года и чехословацком мятеже в 1968-м. Когда дошёл до развала Советского Союза и запрещении компартии Ельциным, Павел Михайлович всё же потерял самообладание.

– Да как же это может быть?! – воскликнул он и, заметив, что пара посетителей оглянулась в нашу сторону, продолжил уже тише: – Как такое могли допустить?! За что проливали кровь наши отцы, да и нам, судя по всему, придётся несладко в горниле войны с фашистами… И всё это разом взять и выбросить на свалку истории?!

– Ну, с меня-то взятки гладки, я тогда ещё пацаном был. И, между прочим, мне тоже довелось лиха отведать, когда в горах воевал с чеченскими бандитами. Но, как я понимаю, после Сталина СССР был обречён. Партия прогнила насквозь, места в президиумах заняли те, кто в войну отсиживался в тылу, коррупция и взяточничество цвели буйным цветом, особенно в южных республиках, где местные князьки совсем берега потеряли. А дети и внуки этих, с позволения сказать, коммунистов, в открытую превозносили западный образ жизни, стремясь как можно чаще бывать в капстранах и как можно реже – на родине. Окружили себя благами цивилизации за казённый счёт, а уж после 1991 года все эти комсомольские и партийные активисты и вовсе быстро перекрасились, став банкирами и олигархами, прибрав к рукам природные богатства. Повылезал криминал, перестрелки на улицах уже никого не удивляли. Все большие стройки завершились ещё при Брежневе, дальше страна тихо тонула, что закончилось её логичным развалом. Знаете, меня и сейчас не покидает мысль, что социализм – мертворождённая система, а революция – всего лишь обычный государственный переворот, закончившийся большой кровью.

– Вы не можете так говорить, Ефим Николаевич, – набычился разведчик, сжав в побелевших пальцах вилку. – Сама история требовала перемен. Революция породила новую формацию человека, свободного от религиозных и прочих предрассудков…

– Павел Михайлович, да бросьте вы эти штампы! – вздохнул я. – И предлагаю больше не углубляться в дебри политеса, всё равно мы с вами не можем повлиять на развитие событий. Хотя, если к моим предсказаниям прислушаются на самом верху… Но что-то у меня нет особого доверия к вышестоящим органам после знакомства с Ежовым и его подручными. Я предпочитаю дружить на расстоянии. Надеюсь, вас прислали сюда не с заданием выкрасть меня и переправить в СССР?

– Нет, такого задания я не получал, – совершенно серьёзно произнёс взявший себя в руки собеседник. – Впрочем, если бы получил, пришлось бы что-нибудь придумывать. Например, опоить вас или ещё что-нибудь в этом роде, а затем законопатить в вентилируемый ящик с соломой и надписью «Не кантовать». Очнулись бы уже в нейтральных водах, и никуда не делись бы с корабля вплоть до прибытия в советский порт.

– Может, и так, – не стал возражать я, – только геморрой со мной вам в любом случае был бы обеспечен. Не люблю, знаете ли, когда ограничивают мою свободу. Так что правильный вариант – дружить со мной здесь. А я, со своей стороны, планировал помогать Советскому Союзу, и у меня имеются далекоидущие планы. Но для их реализации сначала нужно было встать на ноги самому. Мне это, как вы понимаете, удалось, дальше – дело техники. Видите, вам и вербовать меня не нужно, я сам вам себя преподнёс на блюдечке с золотой каёмочкой.

– Хм, и верно, преподнесли… Что ж, спасибо, вы облегчили нам задачу. А как, если не секрет, вы собрались помогать родине отсюда?

– Прежде всего – построить свой главный источник дохода – отель и казино в Лас-Вегасе…

– Там же пустыня!

– Уже не совсем, после строительства плотины и гидроэлектростанции в нижнем течении реки Колорадо город имеет нормальное водо– и электроснабжение. И теперь появилась возможность превратить Лас-Вегас в оазис. И он им станет, это я вам гарантирую, как человек из будущего. И, как говорится в одной поговорке, кто первый встал – того и тапки. Уверен, следом в Лас-Вегас потянутся мафиозные структуры, им явно не понравится, что какой-то русский их опередил, возможно, рука сама собой у этих ребят нашарит кольт. Но я и не в таких передрягах бывал.