Покорение Америки - Геннадий Марченко

Молчит, зараза! Впору применять методику интенсивного допроса. В то же время мне было его… жалко, что ли. Уже и расхотелось отвёрткой глаз выковыривать, ногти рвать и зубы спиливать маленьким напильником… Я вздохнул, сделав несколько шагов туда и обратно, поглядывая на пленника. А ну вдруг рванёт на меня или, ещё того хуже, через парапет! Может, связать ему руки-ноги на всякий случай?

– Хорошо, мне до лампочки твоё имя. Мне просто хочется знать, что от меня нужно твоему руководству. Если бы хотели ликвидировать – не стали бы устраивать слежку, – вслух размышлял я на русском. – Хотели бы наладить контакт – тоже не вижу препятствий. А знаешь что… пожалуй, отпущу я тебя на все четыре стороны.

В глазах агента мелькнула смесь надежды с удивлением: мол, неужто и впрямь отпустит? А что, разве я похож на садиста? Я по складу характера вполне добродушный, где-то местами, в глубине души… В общем, топтунишка, если бы надо было тебя грохнуть – грохнул бы, не задумываясь, хоть ты и русский. Но мне хочется внести ясность в этот вопрос, так что придётся с твоей кончиной повременить.

– В смысле, ступай к своему начальству и доложи, что объект готов к диалогу, – поправился я. – Но к диалогу честному и откровенному. Назначаю встречу на завтра в 15:00 в тихом местечке под названием «Русь». Это в Грин-пойнте, в русском районе. В это время там посетителей немного, никто нам не помешает. Суток с лишним твоему боссу должно хватить, чтобы проинформировать Центр и получить соответствующие инструкции. Он должен прийти один и без оружия, в противном случае разговора не получится… Кивни хотя бы, если понял.

Тот всё-таки нашёл в себе силы сделать кивок, глядя при этом на меня исподлобья.

– Ну всё, свободен, скатертью дорога, – развёл я руки в стороны.

Филер медленно поднялся, отряхнул полы плаща и так же медленно, сгорбившись и не оборачиваясь, потащился к будке с люком. Чуть погодя я двинулся следом. Подождав, когда шаги внизу утихнут, я подошёл к водонапорной бочке и принялся шарить в выемке под днищем. Ага, вот она, родимая. Доставать не стал, нечего мочить лишний раз. Главное, винтовка на месте, а уж пригодится в будущем или нет – это другой вопрос.

А в целом я, конечно, зря ввязался в эту режиссёрскую авантюру. Славы, что ли, захотелось… А тут ещё и интервью в журнале, вот, наверное, и срисовали меня орлы Берии. Ничему жизнь дурака не учит!

Однако, как бы там ни было, прошлого уже не вернуть. Один раз провалился на восемьдесят лет назад, да и то против собственной воли. Жаль, но машины времени у меня нет, и придётся дальше действовать по ситуации. То есть надеяться, что ответственный товарищ из СВР или аналогичного органа пойдёт навстречу моим пожеланиям и согласится на встречу, в результате которой удастся прийти, как любил выражаться Меченый, к консенсусу…

На следующий день с утра я сделал звонок в «Русь», управляющему Николаю, которого Вержбовский-младший оставил на хозяйстве после того, как сам перебрался на «Орфей». Договорились, что в моём распоряжении будет уютный закуток, в котором мы когда-то сиживали с Виктором Аскольдовичем. Неплохой вариант, поскольку оттуда просматривался весь зал, и в то же время сидевшие в закутке оставались как бы в тени.

Я был на месте за полчаса до назначенного срока. На всякий случай проверил пути отхода, попросив Колю держать запасной выход открытым. Видно было, как того распирало любопытство, но он сумел удержаться от лишних вопросов.

А ровно в 15:00 порог ресторана, в котором помимо меня находилось человек пять, переступил довольно стильно одетый мужчина лет тридцати, максимум тридцати с небольшим. Сразу кольнула мысль: «Это по мою душу!» Да и незнакомец, увидев, как я смотрю на него, чуть заметно кивнул мне и, вручив подбежавшему половому плащ и шляпу, уверенно направился в мою сторону.

– Ефим Николаевич? – на русском спросил он, протягивая мне руку с невозмутимым выражением лица.

– Хм, ну пусть будет Ефим Николаевич. А вас как величать?

– Можете звать меня Павел Михайлович[47]. Фамилию и должность, к сожалению, я вам сказать не могу, тем более что в Соединённые Штаты я прибыл по другим документам, как сотрудник торгпредства Яков Наумович Либерсон. Но поверьте на слово: я уполномочен говорить от лица наркома внутренних дел Советского Союза товарища Берии. По его приказу и прибыл в Нью-Йорк меньше месяца назад и на днях собирался отплывать обратно, наладив работу агентуры, а тут вы встряхнули ситуацию своими действиями. Видно, придётся немного задержаться… Я один, оружия при мне нет, – добавил собеседник, увидев в моём взгляде нарождающийся вопрос.

– Это хорошо, надеюсь, разговор у нас с вами получится конструктивным. Кстати, вот меню. На цены не смотрите, здесь мою персону знают и денег с меня и моих друзей не берут. А мне очень хочется верить, что мы с вами подружимся.

Вообще этот Павел Михайлович производил приятное впечатление. Держался уверенно, достойно и в то же время просто, взгляд открытый, было бы неплохо найти с ним общий язык.

Принесли заказ. Поднимающийся от тарелок аромат заставил меня сглотнуть слюну.

– Ну что, за знакомство? – поднял я стопку.

– Почему бы и нет.

Звякнуло стекло, горячительное потекло в желудок, и мы, не сговариваясь, приступили к трапезе. К моменту нашей встречи я успел изрядно проголодаться, да и мой собеседник проявлял здоровый аппетит, так что какое-то время слышались только звуки столовых приборов и хруст работающих челюстей.

– А ловко вы вчера нашего сотрудника отделали, – нарушил молчание представитель Берии.

– Надеюсь, я ничего ему там не сломал?

– Нет, всего лишь трещина в нижней челюсти, с месяц придётся обходиться без твёрдой пищи. Как вычислили слежку?

– Первый раз – когда выходил из антикварного салона Лейбовица. Слишком уж подозрительным показался человек на противоположной стороне улицы, державший в руках газету с дырой посередине, через которую удобно наблюдать за происходящим вокруг, но в то же время для намётанного глаза ты и сам становишься объектом внимания.

– Топорный приём, – вздохнул собеседник.

– Согласен. После этого я сделал несколько проверок, и мои подозрения подтвердились. Оставалось только выяснить, что за контора заинтересовалась моей особой. Для того и заманил вашего топтуна на крышу, чтобы поговорить по душам. Не люблю, знаете ли, неопределённости, начинаю нервничать, а это может негативно отразиться на тех, кто стал причиной моей нервозности.

– М-да, а вы тот ещё фрукт, – улыбнулся Павел Михайлович, орудуя ножом и вилкой.