Угасание - Лиза Смедман

Случись такое, хоть Рилд не пострадает благодаря заклинанию левитации. Он уцепился за полу ее пивафви и летел позади, словно развевающийся на скаку плащ.

Небо над ними посветлело. Солнце уже взошло и теперь поднималось все выше — слабое сияние за низко нависшими серыми тучами. Стало достаточно светло, чтобы она могла видеть чуть дальше — по крайней мере, в те редкие мгновения, когда снегопад немного ослабевал. И это ее не радовало. Поднимающееся солнце означало время, когда окончится действие заклинания, наложенного Халисстрой на Рилда. В любой момент яд мог обрушиться на него в полную силу, подобно волне, накрывающей и без того уже тонущего человека.

Халисстра напряглась. Та темная полоска на горизонте — не лес ли это? Если да, то они добрались наконец до края Студеного Поля.

Развернувшись в седле, она ободряюще улыбнулась Рилду, но ее улыбка тут же угасла, едва она увидела его угрюмое лицо. На нем застыла сосредоточенная гримаса, и лишь глубокие морщины в уголках глаз и губ выдавали те усилия, которых ему, должно быть, стоило превозмогать боль. И все-таки он сумел выдавить в ответ невеселую улыбку.

— Я не… — начал было он и содрогнулся.

На миг его тело обмякло, но потом он с видимым усилием восстановил контроль над ним и продолжал лететь. Встревоженная, Халисстра неумело натянула поводья полуокоченевшими руками, безуспешно пытаясь заставить лошадь бежать медленнее. Рилд громко застонал, потом выдохнул:

— Халисстра… я…

Он выпустил ее плащ и упал на землю. В это самое мгновение лошадь превратилась в туманное облачко, снова став нематериальной, и Халисстра поняла, что летит по воздуху. Она врезалась в деревья, и заснеженные ветки хлестнули ее по лицу. Жрица тяжело ударилась о землю и некоторое время лежала, оглушенная, способная лишь хватать ртом воздух. Потом до нее дошло, что дело сделано, — они добрались до леса.

С трудом поднявшись, Халисстра, пошатываясь, вышла из-за деревьев. Не чувствуя больше ступней — они были словно куски льда, приделанные к ее ногам, — она все же как-то ухитрялась идти. Жрица с облегчением увидела сидящего Рилда, видимо, падение не причинило ему особого вреда. Халисстра опустилась возле него на колени и положила его руку себе на плечи.

— Ты можешь идти? — спросила она.

Рилд покачал головой.

Приглядевшись к нему внимательнее, Халисстра была напугана сероватым оттенком его кожи. Она поспешно выпустила его руку.

— Тогда подожди, — сказала она ему. — Я помолюсь.

— Молись… быстрее, — выдохнул воин, потом глаза его закрылись, и он снова повалился в снег.

Халисстра задохнулась от страха. Неужели он умер?

Нет, грудь Рилда все еще вздымалась и опадала. Склонившись над ним, она положила руку ему на грудь, сложив замерзшие пальцы полумесяцем.

«Эйлистри, — безмолвно взмолилась она, не в состоянии произносить слова вслух, так дрожали ее губы. — Молю тебя. Помоги мне. Пошли мне магию, которая нужна, чтобы вывести яд из его тела. Я не могу вознести тебе хвалу в песни, потому что настало утро и взошло солнце, но я молю тебя: позволь мне сделать это сейчас. Даруй эту милость своей слуге и благослови меня, чтобы я могла спасти жизнь этого мужчины, который служит… — Она запнулась, всхлипнула и поправилась: — Этого мужчины, которого я люблю».

Потом Халисстра начала без слов напевать мелодию утренней молитвы. Петь как следует она не могла: ее опять отчаянно бил озноб и губы не слушались.

Она остановилась. Действительно ли в лесу хрустнула ветка?

Не важно.

«Продолжай петь», — сказала она себе.

Стуча зубами, жрица снова начала напевать, но ей было трудно сосредоточиться. Жгучее покалывание в пальцах исчезло, осталось лишь приятное оцепенение. Единственное, чего ей хотелось, — лечь в снег рядом с Рилдом и уснуть…

Кто-то зовет ее по имени? Нет, ей, наверное, померещилось.

«Продолжай петь, — повторила она. — Продолжай молиться. От этого зависит жизнь Рилда».

Но что именно она пела? Зубы ее, наконец, перестали стучать, но едва озноб исчез, оказалось, что Халисстра не может вспомнить мелодию. Она сидела и глядела на Рилда. Жив ли он еще?

Не важно. Уже не важно.

Не завершив молитву, Халисстра вздохнула и опустилась на землю. Как ни странно, снег оказался не холодным, а теплым, словно уютное одеяло. Она легла в него, глядя, как слетают хлопья с бескрайнего серого неба. Занятно, она никогда не думала, что умрет под открытым небом…

Там. Это темное пятно. Это потолок пещеры… разве нет? Почему он тогда движется? Почему он склоняется к ней и берет ее за руку?

Словно в грезах, перед ней всплыло лицо Улуйары. Обрывки фраз долетали до ее ушей, словно падающие снежинки.

— Мы… смотрели в кристалл… увидели тебя.

Халисстра почувствовала, как чьи-то руки поднимают ее, и на миг подумала, что это Улуйара переворачивает ее тело, чтобы отцепить от ранца Лунный Клинок и поющий меч. Потом она услышала молитвенный напев — это был голос Фелиани, должно быть, она тоже здесь — и ощутила теплое прикосновение. Халисстра поняла, что с нее сняли ранец, чтобы Фелиани могла обнять ее, согреть ее своим телом… и своей магией. В первый миг она была потрясена — потом поняла, что все еще мыслит как дроу из Подземья. Зная, что спасена, она расплакалась от облегчения, потом поняла, насколько она эгоистична.

— Рилд… — прошептала она.

— Не волнуйся, — сказала Фелиани, голос которой звучал все отчетливее по мере того, как магия вливалась в Халисстру, согревая ее и все дальше отводя леденящую руку смерти. — Он жив. Улуйара теперь удаляет яд из его тела.

Вздохнув, Халисстра позволила себе расслабиться, упиваясь теплотой магии Фелиани. Она сделала это — и Рилд теперь в безопасности. И она тоже. Она даже смогла вернуть Лунный Клинок.

И теперь все, что ей осталось, — убить им богиню.

Громф ожидал в главном зале храма Дома Бэнр, глядя глазами Киорли, как стражники Дома волокут на казнь пленников, связанных по рукам и ногам. Отряд солдат Дома Аграч-Дирр попытался прорваться из замка после того, как Дом Бэнр отозвал свое войско, чтобы бросить его против танарукков, но, к счастью, воины Дома Хорларрин сумели схватить их. Дом Бэнр потребовал часть захваченных пленных себе, чтобы принести их в «священную жертву» в храме, хотя неизвестно, будет ли от этого прок. Теперь, когда богиня умолкла, был ли в этом смысл?

Когда в храм впихнули очередного пленника из Дома Аграч-Дирр — который, в отличие от остальных, был не слишком изувечен, — Громф встал на пути волокущего его стражника и поднял руку. Стражник немедленно и покорно остановился.

— Да, Архимаг?

Громф присел на корточки, чтобы Киорли оказалась на уровне лица пленника. Используя зрение крысы, он уставился в глаза жертвы, вызывающе глядящие на него.