Белая гардения - Белинда Александра

Мы прошли по улице, которая спускалась к порту. Меня изумило разнообразие деревьев, которые росли из специальных отверстий в тротуаре: гигантские клены, палисандры и даже пальмы. Некоторые дома с фигурными железными решетками на балконах, черно-белой плиткой на верандах и аспарагусами в горшках, выставленных у дверей, казались очень симпатичными, но другим явно не хватало ухода. Когда-то и они были красимыми, но теперь ставни на окнах прогнили, кое-где даже были разбиты стекла. На пути нам попался дом с открытой входной днерью. Меня разобрало любопытство, и я заглянула в темный подъезд. Мой нос уловил смешанный запах опиума и мокрого Копра. Ирина дернула меня за руку и посмотрела наверх. Я проследила за ее взглядом вдоль водосточной трубы до открытого окна на третьем этаже. Из него выглядывал мужчина с бородой, заляпанной краской, и указывал на нас кистью.

— Добрый день, — поздоровалась с ним я.

Он округлил безумные глаза, по-военному отдал честь и выкрикнул:

— Vive la Revolution!

Мы с Ириной ускорили шаг, почти побежали. Но с чемоданами в руках быстро передвигаться по городу было не так-то просто.

В самом конце улицы, там, где она выходила к каменной лестнице, ведущей вниз к берегу, я увидела вывешенное в витрине первого этажа бальное платье. Оно было бледно-кремового цвета с опушкой из лисьего меха. Сама витрина, изнутри задрапированная розовым атласом с нашитыми серебряными звездами, притягивала взгляд. Таких роскошных вещей, как это платье, мне не доводилось-видеть со времен Шанхая. Я посмотрела на золотую табличку на стене у двери: «Джудит Джеймс, модельер».

— Это здесь! — окликнула меня с другой стороны улицы Ирина.

Дом, перед которым она стояла, нельзя было назвать ни красивым, ни запущенным. Как и у большинства домов на этой улице, его двор был огорожен кованой железной изгородью. Рамы окон и терраса имели небольшой скос влево, а дорожка, ведущая к двери, кое-где потрескалась. Однако стекла были вымыты до блеска, а в саду я не заметила ни одного сорняка. Рядом с почтовым ящиком цвела розовая герань, а к окнам третьего этажа тянулись ветви клена. Но мое внимание приковал куст гардении на небольшом газоне у террасы. Он напомнил мне, что я наконец-то оказалась в городе, который поможет мне отыскать мать. Достав из сумочки конверт, я снова посмотрела на адрес, написанный рукой Роуз. Я хорошо его помнила, но все-таки трудно было поверить в такое чудесное совпадение. Гардении, цветущая поздним летом, должна стать для меня хорошим знаком. На втором этаже террасы открылась дверь, и вышла женщина. В углу рта у нее была зажата сигарета, вставленная в мундштук, одна рука упиралась в бок. Выражение ее внимательных глаз совершенно не изменилось, когда мы с Ириной поздоровались и поставили чемоданы на землю у ворот.

— Я слышала, ты певица? — произнесла она, указав подбородком на Ирину и сложив руки на кружевном вырезе блузки. Брюки-капри, туфли на высоком каблуке и седые волосы делали ее похожей на Розалину, только она была повыше, построже и казалась не такой благовоспитанной.

— Да, я выступала в кабаре, — сказала Ирина.

— А что умеешь ты? — поинтересовалась женщина, уставившись на меня испытующим взглядом. — Или тебе хватает смазливого личика?

Такая грубость меня ошеломила, я порывалась что-то сказать, но не находила слов. Неужели это и есть миссис Нельсон?

— Это Аня, она умная, — ответила за меня Ирина.

— Что ж, тогда заходите, — усмехнувшись, пригласила нас женщина. — Мы тут все гении. Кстати, меня зовут Бетти. — Она поднесла руку к пышной прическе и стрельнула глазами в сторону. Позже я узнала, что этот жест заменял Бетти Нельсон улыбку.

Бетти открыла дверь и провела нас через коридор вверх по лестнице. В гостиной кто-то играл на фортепиано «Любовь под сенью ночи». Похоже, в этом доме каждый этаж представлял собой отдельное помещение. Бетти занимала второй этаж, который был чем-то похож на железнодорожный вагон с окнами в начале и в глубине коридора. В самом конце коридора были две одинаковые двери.

— Это ваша спальня, — пояснила Бетти, открыв одну из дверей.

Она завела нас в светлую комнату, стены которой были приятного персикового цвета, а пол покрыт линолеумом. Две кровати с обивкой из синели стояли у противоположных стен, между ними — туалетный столик и торшер. Мы поставили чемоданы на пол рядом с большим шкафом. Мое внимание привлекли полотенца и маргаритки, оставленные у нас на подушках.

— Девочки, вы хотите есть? — осведомилась Бетти. Это прозвучало скорее как утверждение, а не как вопрос, и мы следом за ней поспешили в кухню. Над плитой висела целая батарея старых кастрюль, под ножки мебели были засунуты сложенные куски картона, потому что прямо посередине кухни пол немного просел. Кафель на стене над раковиной был явно старый, но чистый. Кухонные полотенца были отделаны кружевом, пахло бисквитным печеньем, отбеливателем и бытовым газом.

— Там гостиная. — Бетти кивнула в сторону двойной стеклянной двери, которая вела в комнату с полированным полом, укрытым темно-красным ковром. — Можете посмотреть, если хотите.

Эта комната была самой просторной в доме. Ее потолок был украшен лепниной в виде завитушек. Из мебели здесь были два высоких книжных шкафа и гарнитур из кушетки и двух кресел. На большом радио в углу стоял горшок с адиантумом. Две стеклянные двери вели на веранду.

— Можно выйти? — спросила я.

— Да! — крикнула Бетти из кухни. — Я чайник ставлю.

С веранды, зажатой между двумя соседними домами, был виден клочок порта и газоны Ботанического сада.

Мы с Ириной на секунду уселись в плетеные кресла, вокруг которых стояли горшки с паучником и австралийским папоротником.

— Ты обратила внимание на фотографии? — по-русски, но шепотом спросила Ирина.

Я обернулась и еще раз окинула взглядом гостиную. На одной из книжных полок я увидела свадебную фотографию. В блондинке в роскошном платье с облегающим верхом и прямым низом я узнала Бетти. Она улыбалась рядом со своим мужем, ныне покойным. Здесь стояла другая фотография, на ней был запечатлен мужчина в двубортном пиджаке и шляпе. Муж, но несколько лет спустя.

— И что? — спросила я у Ирины.

— Нет ни одной фотографии сыновей!

Пока Ирина помогала Бетти с чаем, я нашла туалет, крохотную комнатку размером с чулан, рядом с кухней. Там было так же идеально чисто, как и в других комнатах. Резиновый коврик в розочку сочетался по цвету с занавеской для душа и шторкой вокруг раковины. Ванна была старой, с пятном вокруг сливного отверстия, но водонагреватель казался совсем новым. Я случайно посмотрела на свое отражение в зеркале над раковиной. Я похудела и немного загорела. Наклонившись к зеркалу, я натянула пальцами кожу на щеке, где тропический червь выел плоть. Кожа была гладкой и мягкой. На месте страшной отметины теперь оставалось только небольшое темное пятнышко, И когда рана успела зажить так хорошо?

Я вернулась в кухню, где Бетти зажигала сигарету от огня ни плите. Ирина сидела за небольшим столом с ярко-желтой скатертью. Перед ней на тарелке красовался высокий ванильный кекс, напротив стоял еще один столовый прибор с таким же кексом на тарелке.