Императрица семи холмов - Кейт Куинн

– Я не нарочно.

– Давай уйдем отсюда, – предложил он. – Может, нам действительно стоит напиться? Скажу честно, я еще ни разу по-настоящему не напивался. А сегодня оно того стоит. Как сказал Гораций, бери от ночи все, и не надейся на утро.

– Я уж точно напьюсь, – признался я. – Но только здесь, на императорском пиру. Не хватало еще, чтобы из-за какой-то бабенки я лишил себя удовольствия.

– Проклятие, – выругался мне вслед Тит, когда я вновь нырнул в толпу гостей.

Вино на пиру лилось рекой, и я был не один, кто вливал его в себя в немереном количестве. В целом пир оказался очень даже не плох, и наверняка понравился бы мне еще больше, будь я в соответствующем настроении. Император напился допьяна и был полон веселья. В какой-то момент, заметив меня, он похлопал меня по плечу и во всеуслышание поведал историю моей схватки с Децебалом. Публика слушала, разинув рты, я же стоял, переминаясь с ноги на ногу, не зная, куда мне деться. Затем половина его генералов поздравили меня с этим подвигом, причем многие из них оказались не меньшими любителями крепкого словца, чем и я сам. В иных обстоятельствах я бы возгордился их похвалой. Еще бы! Ведь мне одобрительно кивнул сам преторианский префект. По идее мне полагалось пошире расправить плечи и гордо вскинуть подбородок. Ведь разве не об этом я мечтал? Простой солдат, который собственной доблестью проложил себе путь наверх и теперь стал правой рукой самого Траяна. Вместо этого я лишь буркнул что-то невнятное в ответ и, схватив у раба очередной кубок с вином, заявил, что ему лучше держаться от меня подальше, пока я не проломил ему череп.

– Ты не хочешь уйти? – с надеждой в голосе спросил Тит.

– Нет.

В следующий момент в зал, неся блюда с угощениями, вошла вереница рабов. Чего тут только не было! И жареные бычьи ноги, и фаршированный кабан, и гусь, запеченный прямо в перьях. Императрица дала гостям знак занять свои места на пиршественных ложах, что были расставлены полукругом, однако никто не обратил на нее внимания. Император просто схватил с ближайшего к нему блюда крыло жареного гуся и принялся размахивать им, видимо, для придания убедительности очередной своей истории о том, как его бравые легионы штурмовали Сармизегетузу. Подвыпившие гости принялись подтягивать ложа ближе к нему и, схватив у раба крыло или ногу, валились на первое попавшееся. Вскоре от аккуратного полукруга остались лишь воспоминания. Императрица отрешенно вздохнула, и как только в зал впорхнула стайка полуголых танцовщиц, величаво удалилась. Траян весело помахал ей вслед и, схватив самого рослого из танцоров, усадил его рядом с собой.

Моя голова шла кругом, наверно, потому, что в зале было шумно, жарко и душно. Вырвав из рук растерянного раба кувшин с виной, я, спотыкаясь, вышел на свежий воздух. По всему периметру стен в скобы были вставлены факелы, но большая их часть уже догорела. Не знаю, как это произошло, но я умудрился упасть в небольшой бассейн в самом центре атрия.

– Проклятие!

Я был мокрым с головы до ног, правда, мой кувшин с вином остался в целости и сохранности. Сидя в воде, я сделал долгий глоток. Над моей головой холодным светом сверкали звезды. Мои звезды, подумал я. Куда они поведут меня теперь?

– Эй, Викс, ты хотя бы понимаешь, что сидишь в воде?

– Нет, а что? – я отпил еще вина, стараясь не смотреть на фигуру в белом, что приближалась ко мне с другого конца атрия. Лунный свет заливал ее своим серебром с головы до ног.

– Может, тебе помочь? Или ты встанешь сам?

– А вдруг мне здесь нравится? – я плеснул в нее водой, и подол ее платья намок.

– О боги! – вздохнула она. – Ты ведешь себя как ребенок.

– Когда спал с тобой, ты не называла меня ребенком, – бросил я ей в ответ.

– Ступай домой, Викс, ты пьян.

– Ты сука.

Она повернулась и пошла прочь, назад, к полуоткрытой двери, из которой доносилась музыка и пьяные голоса. Я резко выбросил руку и схватил за подол платья.

– Не ты ли утром сказала мне, что не желаешь следовать за моими звездами. Что ж, тебя можно понять. Но по крайней мере у меня есть звезды. А что есть у тебя? Искать на свою голову приключений, особенно если это что-то запретное? Знаешь, для этого есть хорошее слово. – Я посмотрел на нее, обнажив зубы в неком подобии улыбки. – Это называется блядством.

Лунный свет падал на белое платье, делая ее похожей на мраморную колонну.

– Это следует назвать «долгом», Викс. Я не настолько свободна, как ты думаешь. Кто знает, может, я и предпочла бы остаться с тобой, чтобы провести свою жизнь, занимаясь, как ты выразился, бл…ом. Но у меня есть долг и по отношению к другим. По отношению к Адриану, который всегда бы честен со мной. По отношению к Риму, за то, что я патрицианка. По отношению к миру – потому что, если мне суждено провести мою жизнь, колеся по нему, я должна сделать его лучше. Не знаю как, но лучше. Да, я не хочу просидеть всю свою жизнь в четырех стенах. Хочу раздвинуть горизонты. Хочу пережить столько приключений, сколько мне выпадет на моем веку. Но долг всегда будет стоять для меня на первом месте. – Она в упор посмотрела на меня. – Скажи, а ты когда-нибудь чувствовал свой долг перед кем-то или только перед самим собой?

– У меня есть долг перед Траяном, – огрызнулся я. – Ему я обязан всем. Он станет вторым Александром. Он завоюет весь мир. И мой долг помочь ему в этом.

– Не говори чушь, Викс, – бросила мне Сабина. – Ты тоже ищешь себе приключения, и не пытайся уверить меня, что это не так. Если бы твой долг перед Траяном означал, что ты изо дня в день будешь просиживать за столом, перебирая бумажки, сомневаюсь, что ты горел бы столь страстным желанием служить ему. Настоящий долг означает, что ты жертвуешь тем, что ты любишь. Мне пришлось дважды уйти от тебя, но ты ни разу не видел меня плачущей.

– Все понятно. Теперь для тебя на первом месте долг, – огрызнулся я. – Интересно, и где он был все эти месяцы, пока ты спала в одной постели со мной?

– Что-то я не припомню, чтобы ты жаловался по этому поводу. Лишь брал свое, и был доволен, потому что имел, что хотел.

– А если в следующий раз захочется тебе? – я встал из бассейна. С меня ручьями стекала вода, но холода я не чувствовал. Мне никогда не бывает холодно во время поединка. – Что если у тебя засвербит в одном месте? Что тогда? Кто его тебе почешет? Я? Нет, может, я и тупой, недалекий умом варвар, но даже тупой варвар не настолько туп, чтобы обжечься трижды.

– Разве я сказала, что ты туп? – ее глаза сделались холодными, как у мраморной статуи. И я ощутил что-то вроде гордости за то, что мне удалось расколоть панцирь ее самообладания. – Тебе хватает ума, чтобы не сжигать за собой мосты. Скажи, эта девушка приняла тебя назад? Та самая, которая осталась у тебя в городе? Тит рассказывал мне о ней. Ты же весь поход скрывал от меня ее существование. На тот случай, если у тебя ничего со мной не выйдет, когда мы вернемся в Германию…

– Она красавица, – бросил я ей, на мгновение забыв, что Деметры больше нет. – По сравнению с ней ты – сморщенное яблоко, пролежавшее на базаре неделю.