Издранное, или Книга для тех, кто не любит читать - Алексей Слаповский

И заснул после этого спокойно.

Мораль:

…

А вот с моралью плохо. Мораль ведь то, что может научить хорошему и предостеречь от плохого. Дескать, сделай так — и будет хорошо. А так не делай — будет плохо.

В нашем же случае как ни сделай — результат непредсказуем. Поднять находку плохо — и не поднять плохо. По сторонам не смотреть, чтобы вообще ничего не находить? Так иногда само под ноги попадается.

Безобидный телефон становится чем-то вроде фатального кирпича, не правда ли, господа инициаторы и финалисты? Шел ты мимо дома, упал на тебя кирпич — что делать, кто виноват, какая мораль? Никакой морали в данном кирпиче быть не может. Вдоль домов, что ли, не ходить? А где ходить? По проезжей части?

Мне возразят: есть выход, но ни Емельянов, ни автор его не заметили. А именно: отнести вещь в стол находок, таковые столы сохранились до сих пор.

Но это все равно, что выкинуть: если еще и существуют люди, что-то относящие в стол находок, то весьма сомнительно, что хоть один наивный, потерявший телефон, в этот стол находок обратится.

Что выходит?

А выходит то, что есть ситуации, когда мораль невозможна в принципе.

Вот вам и телефон.

Но вы не тревожьтесь. Ведь с Емельяновым зато все в порядке: окреп здоровьем и спит почти спокойно. Но по сторонам при этом смотрит теперь с большой опаской. Некоторые люди становятся все богаче, кто-то может, не дай-то Бог, и перстень с брильянтом обронить…

И настал момент, господа реципиенты и доноры, когда Емельянов пошел-таки к врачу.

— На что жалуетесь? — спросил врач.

— На общее недомогание, — ответил Емельянов. И, самоиронично усмехнувшись, добавил: — На унылость, депрессию и слишком вяло выраженное желание жить.

Он лукавил. Жить ему хотелось — и не так уж вяло. Но в последнее время, что бы он ни делал, его не оставляло ощущение гнетущей неудовлетворенности. Все вроде бы так, но как-то не совсем так.

Сам приход Емельянова к врачу был лукавством. Он надеялся, что тот скажет: чего вы хотите, конец зимы, у всех сейчас пасмурное настроение, попейте такие-то и такие-то витамины, сходите, что ли, в театр и гуляйте не меньше часа перед сном. То есть и диагноз, и лечение Емельянов определил заранее сам, как и мы все делаем, от врача ему требовалось лишь подтверждение. И с легким сердцем он попил бы такие-то и такие-то витамины, сходил бы, что ли, в самом деле, в театр и гулял бы не меньше часа перед сном.

Но врач был молод и в глазах его светилась энергия недавно полученного знания.

— Это все комплекс вины! — уверенно сказал он.

— Какой еще вины? — удивился Емельянов. — Я ничего такого не сделал!

— Суть не в том, что вы сделали, а в том, чего вы не сделали! Все считают, что современная цивилизация породила множество болезней нервной этиологии на основе техногенных стрессов и переизбытка информации, — подробно говорил врач, словно наизусть пересказывал чей-то реферат (возможно — собственный). — В действительности все это имелось всегда. Возьмем древнего охотника. Он гнался за мамонтом, промахнулся и, даже если его никто не видел, начинал испытывать жгучее чувство вины. Или крестьянин. Он не скосил вовремя сено. Не успел. Или дожди помешали. Или руку вывихнул. То есть — не виноват. Но это его не утешает, он все равно чувствует свою вину. Понимаете?

— Еще бы не понять, — отозвался Емельянов. — Не скосит траву — корову не накормит. Корову не накормит — она молока не даст. Молока не будет — дети голодные останутся. Тут элементарно вопрос выживания.

— Вот! Тут и зарыта собака! Если в чем и виновата цивилизация, то в том, что вместо истинных и понятных целей — убить мамонта, скосить сено, выжить, нагромоздила кучу целей ложных. Примеров уйма. Например, миллионер. У него сто миллионов, но он упустил возможность заработать еще миллион. И вот он не спит ночами, мучается, его гложет чувство вины! Идиотизм, правда?

— Пожалуй, — осторожно высказался Емельянов.

— Или вот вы, — неожиданно перескочил врач с безымянного и абстрактного миллионера на конкретного Емельянова. — Вы где работаете?

— Я? Да так, в одном учреждении. Государственном.

— Работу, естественно, выполняете хорошо?

— Неплохо.

— Не опаздываете, не прогуливаете?

— Нет.

— Но все-таки случалось опоздать? Проспать, например?

— Всего один или два раза.

— Припомните, как вы себя чувствовали, когда опаздывали?

— Скверно, конечно.

— Хорошо! — похвалил врач и продолжил: — А в выходной день любите поспать?

— Люблю, — признался Емельянов.

— Но, когда встаете, чувствуете себя нехорошо, правда? Вам кажется, что вы истратили на сон драгоценное время, когда могли сделать что-то полезное, ведь так?

— В общем-то да…

— Еще пример: есть книги, которые вы никак не можете прочесть, хотя собирались? Фильмы, которые не посмотрели? Музыка, которую не послушали? Люди, с которыми никак не встретитесь и не пообщаетесь? Или: гложет ли вас вина оттого, что вы не делаете зарядку?

— Я делаю…

— Но хотели бы чаще и активнее, так? Хотели бы заняться бегом, ходить в бассейн через день и тому подобное. Так?

Емельянов не мог этого отрицать и кивнул.

— Идем дальше! — бодро воскликнул врач, настроение которого улучшалось в той же степени, в которой по ходу этого допроса ухудшалось настроение Емельянова. — Вас мучает даже то, что вы не полили вовремя цветок, неделю не вытирали пыль с подоконников, давно не говорили жене приятных слов…

— Я в разводе.

— Тем более! Короче говоря, мир вокруг вас перенасыщен предметами, объектами и людьми, перед которыми вы все время чувствуете себя виноватым! Но, если вы задумаетесь, не менее девяноста процентов этих предметов, объектов и людей не имеют никакого отношения к настоящим целям вашей жизни и вашей жизни вообще! — приговорил врач.

— Хм, — задумчиво сказал Емельянов. — Действительно. Знаете, у моих соседей всю жизнь была дача. Не просто дача — сад, огород. Всю жизнь там возились, что-то выращивали, мариновали, солили… И вот — старость, немощь. Ездить уже сил нет. Но как не ехать: земля не засеяна, не обработана! Едут, из последних сил гнутся на грядках. Возвращаются — проклинают все на свете. Им сын говорит: будьте, как люди, срубите все деревья, на них уже не растет ничего, перекопайте грядки, засейте все травой, будет газон, а вы лежите себе на травке и отдыхайте. А они ему: как это? зачем тогда и дача, если не сажать ничего? Получился тупик: дача с садом и огородом в могилу сводит, а уничтожить сад и огород — рука не поднимается. Сын придумал выход: уговорил их продать дачу. Они согласились. И успокоились. Не сразу, правда…