Нам, живущим. Реквием - Роберт Хайнлайн

– Ктилы – люди.

– Что?

– Они – люди. Па тоже так думает. Если б только мы могли познакомиться с ними, тогда бы это можно было доказать. Но они очень робкие. Ладно, пошли – мы переберемся здесь.

Ганс спустился по откосу, плюхнулся на грязный песок возле самой воды и принялся снимать ботинки.

– Смотри, куда садишься.

Чарли сделал то же самое. Сняв обувь и закатав штаны до колен, Ганс подхватил Никси на руки.

– Я буду направлять. Тут мелкий участок, главное – не останавливаться и не спотыкаться.

Вода была теплой, а дно – илистым. Чарли был рад, когда они достигли противоположного берега.

– Почистимся от пиявок, – скомандовал Ганс, опуская Никси на землю.

Чарли посмотрел на свои ноги и был поражен, обнаружив на них с полдюжины больших, с куриное яйцо, фиолетовых шариков, облепивших кожу. Очистив свои ноги, Ганс помог Чарли удостовериться, что он свободен от паразитов.

– Еще проверь между пальцами на ногах. Попробуй избавиться от песчаных блох, прежде чем наденешь ботинки. Хотя, на самом деле, блохи – это так, мелочь.

– Что-нибудь еще водится в этой воде? – подавленно спросил Чарли.

– О да. Стеклянная рыба может отхватить от тебя кусок… но она не ядовитая. Ктилы держат этот ручей в чистоте. Пойдем.

Поднявшись по противоположному склону, они достигли возвышенного участка, где было довольно сухо. Чарли показалось, что они пошли вверх по течению, но он не был в этом уверен.

Внезапно Ганс остановился:

– Стрекоза. Слышишь ее?

Прислушавшись, Чарли уловил похожее на звук работающего мотора тоненькое гудение, которое он слышал прошедшей ночью.

– Она там, – сказал Ганс быстро. – Держись за Никси и будь готов отогнать ее. Я хочу ее приманить.

Чарли считал, что приманивать стрекоз – все равно что дразнить гремучую змею, но возражать было слишком поздно – Ганс уже вовсю размахивал руками.

Насекомое, поколебавшись, повернуло и направилось прямо к нему. Чарли пережил мгновение ужасного предчувствия, а потом увидел, как Ганс наносит сильный удар своим мачете. Жужжание смолкло, тварь рухнула на землю.

Ганс улыбался. Стрекоза еще рефлекторно подергивалась, но она уже была мертва, аккуратно отрубленная голова лежала на земле.

– У нас ничего не пропадает, – сказал Ганс гордо.

– Ха?

– Это наш обед. Отрежь кусок нефтяного кустика, он позади тебя.

Ганс присел на корточки. Тремя быстрыми взмахами он отсек жало и крылья. Оставшаяся часть была размером со среднего омара. Используя хромированное лезвие мачете, с изяществом хирургического скальпеля он вскрыл брюшную часть экзоскелета, мягко и аккуратно извлек внутренности. Он уже размахнулся, чтобы их выбросить, но затем остановился и внимательно на них посмотрел.

Чарли наблюдал за ним с гадливым любопытством:

– Неприятности?

– Мешочек полон яиц. Они собираются роиться.

– Это плохо?

– В общем, да. Они роятся каждые три-четыре года.

Ганс поколебался:

– Нам придется пропустить осмотр моей земли. Нужно вернуться и сказать Па, чтобы держали детей дома.

– Ну, тогда пошли.

– Сначала пообедаем. Десять минут не играют роли – они же пока не роятся, иначе она была бы не одна.

Чарли начал говорить, что обойдется без обеда, во всяком случае без такого обеда, но Ганс уже развел огонь.

То, что оставалось в экзоскелете, было чистым молочно-белым мясом, летательным мускулом без капельки жира. Ганс отрезал куски, жарил их на огне, солил из карманного шейкера.

– Угощайся.

– Э-э-э… я не хочу есть.

– Ты с ума сошел. Сюда, Никси!

Никси благовоспитанно дожидался своей доли, но кончик его носа дрожал. Он схватил лакомый кусочек прямо в воздухе, мгновенно проглотил и с возрастающим нетерпением ждал, пока Ганс ел другой кусок.

Мясо и в самом деле хорошо пахло… и хорошо выглядело, если на секунду забыть о его происхождении. Рот Чарли наполнился голодной слюной. Ганс поднял на него глаза:

– Не передумал?

– Мм… дай попробую маленький кусочек.

Оно напомнило Чарли мясо краба. Несколько минут спустя экзоскелет был очищен настолько, что не мог заинтересовать даже Никси. Чарли встал, мягко отрыгнул и спросил:

– Идем?

– Ага. Кстати, Чак, тут есть одна вещь, которую я хочу тебе показать… Мы вернемся другой дорогой – так, наверное, получится даже быстрее.

– Что это?

– Увидишь. – И Ганс двинулся в новом направлении.

Чарли осталось только гадать, как Ганс выбрал его без помощи жука-компаса.

Несколько минут они спускались по склону. Там Ганс остановился:

– Слышишь это?

Чарли прислушался, не в состоянии опознать тихий гул в многоголосом и вездесущем шуме джунглей.

– Это не стрекоза?

– Конечно нет. У тебя же есть уши?

– Что это?

Ганс, не отвечая, повлек его дальше. Вскоре они выбрались на поляну или, скорее, площадку, прикрытую сверху пологом джунглей. В ней скрывался восхитительный, удивительный водопад, тихий гул был его песней.

– Правда, здорово?

– Точно! – согласился Чарли. – Сто лет не видел такой красотищи!

– Точно, красотища. Но это не главное. Моя земля чуть выше. Я поставлю здесь водяное колесо и буду иметь свою собственную энергию.

Ганс подвел своих друзей ближе к воде и начал взволнованно рассказывать о планах. Гул падающей воды был так силен, что ему приходилось кричать.

Поэтому никто из них ничего не услышал. И только лай Никси заставил Чарли повернуть голову и увидеть все в самый последний момент.

– Ганс! Дракон!

Слишком поздно – тварь впилась Гансу точно между лопатками. Она не успела отложить яйца – Чарли убил ее, смяв голыми руками. Но Ганс был ужален.

Чарли вытер дрожащие руки о штаны и посмотрел вниз на своего друга. В тот миг, когда Чарли убил тварь, Ганс рухнул на землю, и теперь он лежал, свернувшись в клубок. Чарли склонился над ним:

– Ганс! Ганс, ответь мне!

Веки мальчика затрепетали.

– Найди Па…

– Ганс, ты можешь встать?

– Прости… Чак… – А затем чуть слышно: – Моя… вина…

Его глаза оставались открытыми, но больше Чарли от него ничего не добился.

Даже в эту трудную минуту навыки Чарли остались при нем. Он не смог нащупать пульс Ганса, поэтому стал прослушивать его сердце… и был вознагражден сильным, устойчивым «тук-тук!.. тук-тук!..». У Чарли гора с плеч свалилась. Ганс выглядел ужасно, но он был только парализован, а не убит.