Тайна архангела. Книга 2 - Лиля Ветрова

встречаться. Вы гуляли, ходили в кино, и было хорошо вместе. Примерно как с одноклассниками на тусовке. И больше ничего. И глядя на вас, ты уж извини, и зная тебя… По-другому бы и дальше не было.

— Но я ему нравлюсь, в этом проблема. Он сам говорил… Хотя я и не верю, что это что-то настоящее…

— А тогда верила, когда начинала?..

Наташа усмехнулась, потупив взгляд.

— А ты его не знаешь, что ли, сама? — карие глаза поднялись на Лику.

— Вот ты все и сказала сама. Что искалось с Антоном, то и нашлось, — ответила ей Лика.

— Ты хочешь сказать, что я поступила плохо?..

— Я ничего такого не говорила.

— Ты подумала.

— Ты мысли читаешь? — лоб Лики пошел морщинками.

— Я тебя знаю со второго класса.

— Ладно. Я считаю, что ты поступила так, как ты не делала никогда. И это непохоже на тебя. Вот и все.

— Да, непохоже!.. Я никогда не играла в эти игры и играть не собиралась. Для меня либо серьезно, либо никак. И с кем я встречалась, для меня так и было!.. Когда появился Андрей, во мне все перевернулось. И я поняла, что влипла по самые уши в того, кто больше никогда не появится в моей жизни. Так я тогда и думала. И когда я осознала, что мне придется жить дальше: как бы я себе не пыталась свернуть шею, я ничего не исправлю, тогда я постаралась забыть. И Антон предложил мне встречаться, когда все вместе гуляли. А я… подумала и решила, что ведь он мне нравится… Да, я, наверное, себя обманула… Но я исходила именно из этого… Но для всего на свете был аурой только Андрей!.. Выходит, ничего не могло быть хорошего помимо него. И мне оставалось только смириться с этим.

— Оставалось… — почти неразличимо промолвила Лика.

— Ты бы так и сделала, да?.. И осталась бы одна? — взглянула на нее Наташа. — Да, и была бы права. Вот только я не сделала…

— Что я?.. — Лика подняла светлые, как вода в весенней лужице, глаза. — У тебя это случилось, а не у меня. Любовь одна, ей не раскидываются. И ты теперь боишься даже произнести это слово, не поэтому ли… Ты сделала так, а я сказала, что это было… А сама я… Мои умозаключения не в счет. Я сама не знаю, что говорю… Наверное, поэтому у меня и нет парня…

— Ерунда все это… — Наташа закрыла глаза ладонями. — Ты права… Лика, ты права во всем… Я все скажу Антону… Сегодня же вечером позвоню и скажу… Надоело мне это…

— Ну и хорошо. Что уж теперь страдать?.. Не было Андрея, а теперь снова есть. А Антон… значит, не судьба. Что ж поделаешь… — Лика увела глаза в сторону.

— Обожаю тебя за твой оптимизм, — Наташа подошла к подруге и, улыбаясь, хлопнула ее по щеке.

— Иди, Джульетта!.. Ромео сейчас к балкону приползет, а ты в халате тут гуляешь!..

— Так он и уползет обратно, когда увидит!.. — засмеялась Наташа.

Глава 17

— Дыхание твое…

Летит во мне…

Летит ко мне…

И явью мне,

А не во сне…

Ты сон мечты,

Ты явь явись…

Ты солнце красоты…

Твоя, дивись…

Марина топталась в углу комнаты, водя рукой по гладким на ощупь обоям. Тело наворачивало круги, зацикливаясь на пятачке, одевая кожу нотами песни. Ей было бесцельно в задавленной голове. Открывшаяся дверь, которая ударила бы ее, вряд ли разбеспокоила бы или вывела из транса…

Она ходила как сумасшедшая, чувствуя, что этот мозг уже не принадлежит ей, но какому-то бреду, перегруженный информацией, расплющенный реальностью. Марина готова была взлететь от легкости, от чувства, которое называлось «не чувствую, потому и не знаю, где мой якорь, который бы удержал»… О, какая же это была ерунда…

Она останавливалась, наслаждаясь мнимой свободой и мучаясь тем, как переживет следующую секунду этого жуткого шума в ушах. Ей грезилось, что голова вырубилась, но продолжает думать обо всем по чуть-чуть. Мысли ни на чем не задерживались, она не могла сфокусироваться на чем-то одном… Жестокое дело было сделано учебой… А думала она о ней с перерывами в секунды, как сжимается и разжимается сердце на кардиограмме, когда вмешиваются иные думы сахарными кристалликами шумов внутри мышцы жизни…

Она танцевала на самом деле неуклюже, теряя координацию. Она уже пела, что означало последнюю стадию ее напряжения… Она не думала, как выдержит дальше. Она панически боялась, что не выдержит, и жаждала конца всего этого прошедшими днями, мелькнувшими как-нибудь мимо и незаметно. Она смеялась, сама не понимая, что смеется этой потерявшей разум солнечной ересью животных извилин в голове…

Марина жила тут и сейчас. Ее заставили дела. Ее ткнули лицом в стол, где она, не растеряв ничего своего, была вынуждена сидеть, она вынуждала саму себя!.. Болея при этом всем, чем только могла болеть раньше…

О, эти круги и радуги, какие вы темные и разноцветные, какие вы нереальные и реально приятные!.. Денис, казалось, перешел в ней в тихую меланхоличную шизофрению, вяло текущую желейной радостью, налетом на всех ее делах. Она думала о нем в перерывах и во время всего, когда ложилась спать, когда шла в ванну, когда садилась обедать и одновременно вставала, желая ходить с тарелкой и слушать музыку непрерывно. Она представляла себе так живо, что обязательно будет, что случилось, что могло бы быть, и она не верила или не задумывалась о том, чтобы поверить в правду происходящего, она просто закручивала это внутри себя протяжно и невыносимо здорово, так классно… И такой бред снаружи… Этим всем, что навалилось сейчас непосильной ношей на эти слабые плечи… Эммм…. Как ломало… Как же выворачивало и ломало.

Порой Марина мечтала, чтобы по дороге в институт на нее незаметно бы свалился кирпич и положил бы конец всей этой наркоманской тяге загружаемого, как жесткий диск, всяким мусором, тоннами букв мышления, дымящегося, кипящего, изнемогающего, как пичкаемый супом и кашей ребенок, который ее больше не может… не может… не может больше!!! Но может, сволочь, жри, дрянь… Ты, дрянь, сожрешь, — говорилось самой себе.

Давай, так тебе и надо!..

Кирпич бы закончил все ее мучения… Вместе с Денисом и кругами радужными… институтом и всем остальным… Иногда ей чудилось, что ее просто должен задеть колесом несущийся велосипед. Что кровь, выступившая на теле, вернет болью физической через горячку моральную к жизни. Что даже месяц внезапно обрушившейся из-за какой-нибудь тротуарной аварии на велосипеде или роликах, врезавшихся в нее, больницы,