Я был адъютантом Гитлера. 1937 - 1945 - Николаус фон Белов

В День памяти 9 ноября Гитлер объявился в Мюнхене и вечером 8 ноября произнес речь в пивном зале «Левен-бройкеллер». Слова его звучали серьезно. Он не оставил ни у кого никаких сомнений, что будет вести войну до победы.

Где и как поведет он дальше борьбу, этот вопрос фюрер оставил совершенно открытым, не сказав о том ни единого слова. Но народ должен осознать: впереди еще крупные столкновения. В качестве примера Гитлер привел нынешнюю воздушную войну против Англии, которую, по его словам, развязал летом Черчилль своими смехотворными налетами на Берлин.

10 ноября днем Гитлер выехал в Берлин. Расписание движения поезда, как и при заезде в Мюнхен, увязывалось с эпизодическими налетами английской авиации. В Берлине фюрер сразу же направился в большой конференц-зал. Темой дня была Россия. Йодль заметил: пора уже хоть что-то сообщить об этом сухопутным войскам, ибо времени до мая будущего года остается все меньше. Тогда Гитлер распорядился издать директиву, обобщив в ней все подготовительные меры по решению стоящих проблем. Решение же о России будет принято только после визита Молотова.

Таким образом, штаб оперативного руководства 12 ноября 1940 г. издал директиву №18, в которой основную роль наряду с Россией и «Морским львом» играли Испания и Гибралтар, а также итальянское наступление на Египет и Балканы с возможным захватом Греции. Наиболее угрожающим выглядел пункт 5-й: Россия. В нем говорилось: «Политические переговоры с целью выяснить позицию России на ближайшее время начаты. Независимо от того, какие результаты будут иметь эти переговоры, продолжать все приготовления в отношении Востока, приказ о которых уже был отдан устно».

Испании была посвящена директива № 19 об операции «Феликс», содержащая весьма много подробностей относительно захвата Испании и Португалии, а также о готовности войск с целью вступления в них 10 января 1941 г.. Но спустя месяц, 11 декабря, директива № 19 была отменена. Все планы насчет Иберийского полуострова отпали, ибо Франко сообщил о своем намерении остаться нейтральным. Для разъяснения своих намерений Гитлер послал в Испанию адмирала Канариса. Хотя фюрер и доверял адмиралу, не поставив ему в вину неудачу его миссии, у меня лично возникло какое-то смутное сомнение насчет позиции Канариса по отношению к Испании. Она казалась мне двусмысленной.

В полдень 12 ноября в Берлин прибыл Молотов, а уже во второй половине дня состоялась его беседа с Гитлером. Молотов привез из Москвы ясные и четкие вопросы, касавшиеся всех тех проблем, которые возникли между Россией и Германией за последние месяцы. Начал он с Финляндии, а потом перешел к Румынии и Болгарии, а далее к Турции. Молотов дал понять: эти государства принадлежат к русской сфере влияния и дела России с ними Германии, так сказать, не касаются. Найти уклончивый ответ Гитлеру было трудно. Во второй день своего визита Молотов вернулся к определенным вопросам, но заключительных, исчерпывающих ответов на них не получил. Вечером 13 ноября состоялась подробная беседа с Риббентропом. Тот проявил живой интерес к тому, чтобы не допустить войны между Россией и Германией. Порывать контакт с Россией он не желал.

14 ноября Гитлер имел короткий разговор с Редером, заслушав его доклад о состоянии военно-морского флота. Бросалось в глаза, что гросс-адмирал весьма резко высказывался против войны с Россией. Он считал, что в ближайшие годы Россия к столкновению с Германией стремиться не будет. Редер предложил осуществить нападение на Россию только после победы над Англией. Гитлер призадумался.

Во второй половине ноября фюрер провел несколько дней на Оберзальцберге. Поводом послужил визит болгарского царя Бориса. Гитлер, испытывая опасение за политику на Балканах, боялся русской гарантии Болгарии, которая могла создать ему большие трудности. Он хотел привлечь монарха к Тройственному пакту. Но царь Борис проявил ко всем этим проблемам отношение выжидательное, даже отрицательное. Держался он, как всегда, очень дружественно и свои взгляды высказывал без робости.

Разочаровывающей явилась и беседа с королем бельгийцев 19 ноября. Он прибыл, чтобы просить о возвращении домой двух миллионов бельгийских военнопленных, а также для того, чтобы выяснить взгляды Гитлера на будущие германо-бельгийские отношения. Фюрер проявил себя во всех вопросах весьма сдержанно и согласия ни на что не дал. Королю Леопольду пришлось ретироваться, не получив ничего.

25 ноября Гитлер принял в Берлине маршала Антонеску, который посетил его, и был весьма поражен личностью румынского главы государства. Они долго говорили о румынских проблемах и вместе ругали соседа Румынии – Венгрию. 23 ноября в Имперской канцелярии состоялось торжественное вступление Румынии в Тройственный пакт с последующим банкетом в квартире фюрера. После отъезда Антонеску Гитлер сказал: в его лице он нашел друга Германии.

Еще той же осенью Гитлер предпринял важный и решающий шаг. Он направил д-ра Тодта вместе со Шмундтом и Энгелем на Восток, чтобы найти место для оборудования там своей новой Ставки. Наиболее пригодным показалось ему одно место в Восточной Пруссии, которое он приказал оборудовать как служебное помещение и надежное бомбоубежище. Возвратившиеся квартирьеры предложили использовать для этого местность вблизи Растенбурга. Гитлер согласился и велел немедленно приступить к постройке штаб-квартиры к апрелю 1941 г. Как мне показалось, это решение значительно приблизило поход на Россию.

Декабрь 1940 г. принес еще несколько совершенно ясных указаний на новый год. 5 декабря Гитлер принял Браухича и Гальдера для очень подробной беседы о нынешнем положении в Европе. Взгляды по отдельным вопросам оказались у них весьма различны. Дольше всего разговоры шли об обстановке в воздухе и о России. Насчет воздушной войны против Англии фюрер сказал, что прекращение наших дневных налетов спасло англичан от уничтожения их истребителей. Своими налетами мы английскую промышленность уничтожить не смогли. Результат он назвал минимальным. Материальные потери англичан могут быть возмещены только поставками из США, но переоценивать их не следует. «В 1941 г. англичане более сильной авиации, чем сегодня, иметь не будут. Наша же люфтваффе весной станет значительно сильнее», – заявил Гитлер.

Насчет России он сказал, что русский человек неполноценен, а русская армия лишена командования. При нападении на Россию надо избежать опасности толкать русских к отступлению. Наступательные операции следует вести так, чтобы расчленить русскую армию на отдельные участки и брать ее в плен. Необходимо найти такие исходные позиции, которые позволили бы осуществить крупные операции на окружение. Гитлер ожидал больших частичных успехов, которые должны привести к тому, что в определенный момент в России наступит полная дезорганизация. Нападение на Россию было для него делом решенным.

10 декабря Гитлер произнес широко задуманную речь перед рабочими одного военного предприятия в Берлине, которая, собственно, адресовалась всем военным заводам Германии и всем занятым на них. Он и здесь подчеркнул: самое трудное для нас всех – впереди.

В последние дни уходящего года Гитлер сообщил всем составным частям вермахта свое решение насчет России. 18 декабря он передал их главным командованиям «Директиву № 21. План „Барбаросса“.