Вырванное сердце - Алексей Сухаренко

– Я этому не очень удивляюсь, – задумалась Царькова. – Я вчера, когда её увидела, так вообще стала сомневаться, что сплю. Настолько всё было как наяву. Может, она мне не приснилась, а в самом деле проведала меня сразу, как оказалась на свободе?

Грачёв не знал, что сказать пожилой женщине. О визитах её дочери к ним в общежитие? Об утренней истерике дочери? О своём тяжёлом разговоре с Ней? О несостоявшемся побеге? Всё происходящее было похоже на один большой сон. Сон наяву. Когда то, что ты видишь, не может происходить в реальности, а только во сне. В результате ты начинаешь путаться, не понимая, где и что происходит.

Вот и сейчас, чтобы нащупать уходящую из-под ног почву, нужна была хотя бы одна серьёзная опора. Незыблемый факт, от которого можно отталкиваться в своих рассуждениях. Некое неоспоримое действо. Например, звонок из СИЗО, где Она обнаружилась в одной из камер. Или звонок в дверь, и Она бы прямо сейчас вошла бы в квартиру и объяснила сама, что происходит. Но ничего подобного не происходило, а только всё вокруг погрузилось в густой мистический туман, где нет ответов, а только вопросы и догадки.

* * *

Всю дорогу, пока Власов ехал на встречу к Змойрову, он никак не мог прийти в себя от шока. Вначале лейтенант полагал, что Альберт придумал неправдоподобную историю о визите к нему обвиняемой Грачёвой, решив затеять свою непонятную игру. Ведь на то время она была в тюрьме. Мало того, после его звонка он собственными глазами видел арестованную на следственном действии. Она задавала вопросы, подписывала протокол, а после была отконвоирована обратно в изолятор. Он сопоставил время, и получилось, что Змойров позвонил ему почти за восемь часов до того, как из тюрьмы пришла первая информация о пропаже арестантки.

«Ну не экстрасенс же Змойров, в конце концов? Или он может предвидеть будущие события? Но ведь как-то он считал информацию о том, что его бывшая сотрудница окажется на свободе… Ночевала у него в офисе? Умылась и ушла! Куда ушла?»

Он застал Альберта сильно выпившим. На столе стояла ополовиненная бутылка коньяка и была разложена нехитрая закуска. Змойров, несмотря на алкоголь, выглядел напуганным, словно ждал своего ареста.

– Ну ты чего мне спать не давал? – Власов решил не раскрывать перед своим криминальным партнёром всех карт.

– Почему вы её выпустили из СИЗО? – недовольным пьяным голосом огрызнулся Змойров.

– Кто тебе сказал такую чушь? – удивился Власов.

– Она что, пошла на сделку с правосудием? – продолжал проявлять свои подозрения «чёрный риелтор». – Что она вам обещала? Меня сдать с потрохами?

– Тебе надо пить меньше. – Власов взял бутылку и плеснул себе в чистый бокал немного спиртного. – А травку и вовсе бросай курить.

Он понял состояние Альберта. Страх. Ничем не оправданный. Причиной которому стало то ли его видение, то ли сон. Скорее всего на почве наркомании. Он стал над ним подтрунивать, смеясь над его трусостью в далеко не лестных выражениях.

– Если ты после косяка начинаешь такие глюки ловить и мешать нашему совместному бизнесу, значит, одно из двух. Или наши совместные дела пора прикрывать, или расстаться с тобой. Как ты думаешь, что мы выберем с нотариусом? – Сотрудник полиции решил перейти к конкретному разговору с «риелтором», сделав ему прямой намёк на скорое расставание.

Змойров помрачнел и посмотрел на Власова протрезвевшим взглядом.

– Глюки? Наркота? Что ещё ты придумаешь? – Казалось, что он трезвеет прямо на глазах. – Тебе нужны доказательства? Пожалуйста!

Он открыл лежащий на столе ноутбук и развернул экраном к оперативнику.

– Это видеозапись камеры в моём кабинете. – Он внимательно следил за выражением лица Власова. – Вон она в том углу. Она и нас сейчас снимает. Я повесил её после ареста Лошадкиной. Так, на всякий случай.

«Чёрт, а я с ним сейчас говорил о наших делах! Подставился по полной! Теперь надо эту запись стереть, а то на меня компромат конкретный».

На экране ноутбука был пустой кабинет. Таймер показывал полночь прошлого дня.

– Вот сейчас, смотри, – отхлебнул глоток конька Альберт, он опять был сильно пьян.

В кабинете включился свет, и Власов увидел арестованную. Она была одета точно в такую же одежду, что и двенадцатью часами позже в кабинете у следователя, где её позже видел оперативник. Она достала из шкафа подушку и плед, а вскоре выключила освещение и легла на кожаный диван.

– Я тут смонтировал немного, чтобы шесть часов в темноту экрана не смотреть, – предупредил Змойров, с удовлетворением наблюдающий за круглыми от удивления глазами оперативника.

На экране резко скакнула картинка, заполнив кабинет утренним светом. В углу картинки была отчётливо видна фигура человека, накрытого пледом. Вот он стал ворочаться, поворачиваясь лицом к камере. Да это Она! Власов оглянулся на довольное лицо Альберта, который, словно в театре, получал огромное удовольствие от неординарного зрелища. Раздался звук открывающейся двери.

– А это я пришёл, – самодовольно ухмыльнулся «риелтор».

Власов, не отрываясь, смотрел на экран, ловя себя на мысли, что уже почти верит в происходящее и пытается найти этому разумное объяснение. Звук камеры был слабоват, но оперативник разобрался в небольшом диалоге участников видеозаписи. Обвиняемая пошла умываться, потом Змойров выскочил за ней следом, через какое-то время вернулся и сел за стол. Чуть погодя он уже звонил ему и докладывал о произошедшем с ним в офисе.

– Ну вот и всё. – Альберт закрыл экран ноутбука. – Теперь, может быть, ты скажешь, почему эту девку отпустили?

«Стоп! Ничего не говори! А то у него крышу сорвёт окончательно. Как бы он делов не натворил. А потом, что я могу ему сказать? Если сам ничего понять не могу. Может, в тюрьме отпускают за деньги на выходные? Я про такое знаю, сам, помнится, нужным людям устраивал. А эта мошенница вовремя не вернулась, вот они и придумали игру в «потеряшки», а сами ждут, когда она добровольно объявится».

— Ты дай мне эту запись, – попросил лейтенант полиции.

– И не думаю, – неожиданно отказал ему его подельник, – дать тебе в руку компромат против себя. Я же заявлял, что она у нас не работает. Хочешь меня на нары упечь?

Нелицеприятный разговор был прерван звонком начальника отделения, что сильно напрягло Власова. Он подумал, что, может быть, и за ним, как и за Грачёвым, была установлена слежка и служба собственной безопасности проследила, как он зашёл в офис «Ангела». Но испуг был напрасным. Козлов срочно вызывал его в отделение, пояснив, что в деле наметился серьёзный поворот.

Через полчаса, когда Власов вошёл в кабинет начальника, там уже были сотрудники собственной безопасности и следователь. Уданович настаивал на немедленном аресте Грачёва, а следователь ему возражал, говоря, что сейчас намного важнее найти главную подозреваемую и что без её показаний бывшему капитану полиции обвинения в соучастии не предъявить. Власов вертел головой, пытаясь понять, что происходит и что послужило такой резкой смене приоритетов.