После тебя только пепел - Алекс Хилл

Выезжаю на трассу и через несколько километров сворачиваю на проселочную дорогу вдоль пустых полей и наполовину лысой посадки. Бью по тормозам и распахиваю дверь. Надеюсь, мы успеем до того, как Алена впадет в окончательную заморозку, иначе все пропало. Выскакиваю на улицу, прихватив с собой ствол, обегаю автомобиль и открываю пассажирскую дверь. Алена не двигается с места, тихонько сопит, глядя в пустоту. Отстегиваю ремень безопасности и крепко сжимаю ледяную маленькую ладонь, потянув на себя:

– Идем.

Она слушается. Выбирается из машины, но все еще сидит в защитном коконе. Движения замедлены и растянуты во времени. Такое чувство, что она слишком тяжелая для самой себя. Веду ее в лесополосу. Под ногами хрустят сухие ветки, грязь прилипает к кроссовкам. Холодный ветер злобно бьет по лицу, в воздухе ощущается запах увядающей жизни и печального прощания.

Останавливаюсь между старых высоких тополей и отпускаю руку Алены, чтобы вложить в нее пистолет. Я еще об этом, наверное, сто раз пожалею, но она же не может меня убить. По крайней мере, я на это надеюсь. Отхожу на пару метров и становлюсь спиной к самому широкому корявому стволу. Выпрямляюсь, пытаясь поймать взгляд Алены, что гаснет с каждой секундой все больше.

– Что ты делаешь? – тихо спрашивает она.

– Предлагаю попытаться еще раз, – произношу я с улыбкой, которую, скорее всего, она уже записала в лживые и ненавистные, и развожу руки в стороны.

– Я не стану этого делать.

– Почему?

– Прекрати, Мнац, – твердость теплится в ее голосе, но этого мало.

– Ты ведь хочешь этого. Сама сказала, что ненавидишь меня, что я пожалею. Вот, – раскрываясь еще шире, – у тебя есть шанс.

– Он мне не нужен.

– Алена, ты злишься. Тебя это сожрет. Не надо душить, выпусти. Я заслужил.

– Хватит! – вскрикивает она и поднимает пистолет, загораясь.

Черт возьми! Вообще-то это реально страшно, но должен же я хоть как-то искупить вину перед ней.

– Замолчи! – пылает Алена. – Думаешь, самый умный?! Думаешь, все понимаешь?! Да ни черта ты не понимаешь, Мнац! Совершенно! Ты не был там! Ты не знаешь, каково это, но учишь других! Кто дал тебе такое право?! Богом себя возомнил?! Гением?! Ты только все портишь! Зачем ты приперся?! Что еще тебе от меня нужно?! Не наигрался?! Не насмотрелся?! Еще не все опыты поставил?! Или просто решил полюбоваться своим же творением?!

Ее лицо искажает яростный рык, бешеный взгляд пугает до чертиков и пробирает до костей покруче мороза. Теперь я прекрасно понимаю ее родственников, сам могу сейчас в штаны наложить, но и восторга во мне не меньше. Она крутая. Потрясающая! Даже в своем сумасшедшем гневе.

– Вы меня все достали! Все! Я не хочу знать никого из вас! Идите к черту! Слышите?! Вы мне не нужны! Никто! Понятно?! Вы не будете учить меня, не будете управлять! Никогда! Никогда… – задыхается она в будоражащем душу хрипе. – Я лучше, чем вы. Лучше, ясно?! И плевать, что вы думаете! Плевать, что вы сделаете и чем запугаете! Мне не страшно! Я знаю, чего хочу, и буду жить по своим правилам, без вашего гребаного одобрения! Ты меня понял?! Ты меня понял, Мнац?!

Алену раздирает истошный крик, переходящий в вопль. Уши закладывает, и я зажмуриваюсь из-за громких хлопков, летящих один за другим. Выстрелы бьют ритмичной чередой, а после накрывает дурманящая тишина. Даже ветер замолкает.

Открываю глаза. Алена склоняет голову набок и покачивается, опуская вытянутую вверх руку. Подбегаю ближе, ноги едва слушаются. Ловлю Алену и мягко усаживаю к себе на колени, падая на землю. Обнимаю рыбку, что глотнула слишком много соли, и шепчу, касаясь щекой ее влажного холодного лба:

– Ты убила парочку облаков. Какая умница.

– Иди к черту, – слабо отзывается она.

– Как скажешь.

– Тебе лучше помолчать, Мнац. Я все еще могу забить тебя рукояткой до отключки.

– Тогда молчу, – усмехаюсь я, баюкая ее в своих объятиях.

– Ты такое дерьмо… – всхлипывает она.

– Да. Я знаю.

– Но мне легче.

– Это хорошо.

– Спасибо тебе.

– Пожалуйста.

– Но ты все равно…

– Да, да, Алена. Я все знаю. Совсем скоро ты меня больше не увидишь. Обещаю. На этот раз точно.

– Звучит просто отлично.

– Стараюсь, – весело отвечаю я, хотя на самом деле мне ни капли не смешно.

Мне, черт возьми, больно. Даже просто думать о том, что мы больше никогда не увидимся, невыносимо.

– Как ты узнал, что я там? – хмуро спрашивает она. – Следил за мной?

Кажется, я все-таки латентный маньяк, потому что наслаждаюсь нашим разговором и вынужденными объятиями, несмотря на ситуацию, что к ним привела.

– Рома мне позвонил.

– Так и думала… – вздыхает Алена. – А зачем пришел? Испугался, что я их всех положу?

– Нет.

– Тогда почему?

Солгать или сказать правду? Будет проще, если я останусь засранцем-Мнацем до конца. Ей будет проще…

– Так трудно ответить? – тихо говорит Алена, и меня поражает легкость и невесомость ее голоса. – Раньше у тебя быстро получалось придумывать всякие бредни. Ври, Мнац. Я разрешаю. Ври мне. Говори то, что я хочу услышать. Сейчас мне это нужно. Пожалуйста.

Она цепляется за мою куртку, сжимая мягкую ткань ворота в кулаке. Не знаю, что происходит. Не понимаю, что делать, а она все просит:

– Хочу услышать что-то хорошее. Я не буду верить тебе завтра, не стану упрекать. Просто сделай то, что умеешь лучше всего. Солги… прошу тебя…

И это хуже, чем сотни пуль. Даже боевых. Она меня умоляет, но сама не понимает, о чем именно. Вдыхаю ее запах, чувствую нежный отклик тела. Ощущаю ее своей, такой близкой и недосягаемой одновременно. Это всего лишь ее слабость, и она не продлится долго, но я рад и этим крохам. Что же ты со мной сделала, Алена? Ты сказала, я тебя сжег, но на костре сейчас я один.

– Ты жалкая слабачка… – Челюсть сводит, а в горло втыкается призрачный нож. – Никчемная, мелкая, глупая… Ты ничего во мне не всколыхнула. Ничего не пробудила.

Алена отпихивает меня с такой силой, что ненадолго теряюсь. На ее светлых длинных ресницах блестит влага, кожа бледная, губы искусаны. И все равно я любуюсь ею, пытаясь лгать только себе самому.

– Я же тебя попросила! Сказала, что не хочу слышать правду! Ты можешь хоть раз сделать то…

– Это и делаю, – отвечаю я, боясь моргнуть и потерять ее из виду. – То, что ты попросила. Лгу.

Алена хмурит брови, а я продолжаю:

– Ты ничего для меня не значишь, и мне не жаль. Мне плевать на тебя, между нами была только игра. – Слова жгут язык, сердце заходится в яростном стуке. – Я в тебя не влюблен. Ты проиграла, Алена. Я победил.