Августейший мастер выживания. Жизнь Карла II - Стивен Кут

Первоначальное образование он получил в Вестминстере, затем был принят в Мерчант-Тейлорз-Скул — одну из девяти старейших и наиболее престижных средних школ в Англии, откуда, впрочем, был со временем исключен. Затем Оутс каким-то образом поступил в колледж Гонвилл-энд-Киз Кембриджского университета, где тоже не задержался и был переведен в другой колледж — Сент-Джонс. Степени он не получил, но тем не менее был отправлен в один из кентских приходов, однако прослужил там недолго. Последовала столь же краткая и не принесшая ему славы служба корабельным капелланом, а затем он после очередного увольнения проболтался некоторое время в католической общине Лондона (где и познакомился с Израэ-лем Тонгом); потом его назначили личным капелланом графа Норвича и через три месяца уволили. Вскоре Оутс перешел в католицизм и привлек внимание деятелей из Английского общества Иисуса Христа, они послали его в Английский колледж в Вальядолиде, откуда он, в который уже раз, был исключен: выяснилось, что уровень его богословской подготовки явно недостаточен для обучения в столь серьезном заведении. Оутс вернулся в Англию и, вновь проникнув в иезуитские круги, был направлен в католический пансионат в Сент-Омере. Сверстники издевались над ним как хотели. Однажды они перевернули у него над головой кастрюлю и облили какой-то гадостью. Как нетрудно было ожидать, из школы Оутса исключили, и он вернулся в Лондон, пылая ненавистью ко всему, что хоть как-то связано с иезуитами.

В Лондоне Оутс вновь пересекся с Израэлем Тонгом. С расчетливостью опытного мошенника он намекнул несчастному клирику, что обладает некоторыми сведениями о деятельности иезуитов в Англии и за границей. Придя в необычайное возбуждение, Тонг попросил Оутса изложить все, что ему известно, на бумаге, и в начале августа 1678 года тот появился у него с краткой информацией о подготовке католического заговора, цель которого — убийство короля Карла и восстание в стране. Сам Тонг, со значением заметил Оутс, также является мишенью заговорщиков, причем стоит на одном из первых мест. Приведя таким образом свою жертву в должное эмоциональное состояние, Оутс сложил лист бумаги* сунул его в карман Тонгу и удалился, оставив того наедине со своим воображением. Оно, по-видимому, нуждалось в дополнительной подпитке, и несколько дней спустя Оутс значительно расширил первоначальный набросок. Теперь это был документ, состоящий из 43 параграфов, и Оутс сделал так, чтобы адресат как бы случайно обнаружил его у себя дома. Тонг, у которого голова вконец пошла кругом, решил, что донесение следует немедленно показать королю. Вот тут-то в качестве идеального курьера и выплыл на свет Божий Кристофер Кирк-би, изредка сталкивавшийся с Карлом но делам Королевского общества.

И теперь, когда 13 августа 1678 года в восемь часов вечера Тонг ступил на лестницу, ведущую в Ллую комнату Уайтхолла, казалось, что наконец-то его выслушают как спасителя нации. Тонга провели к королю, он прочитал вслух наиболее существенные извлечения из документа, подготовленного Оутсом, и передал его Карлу. Тот лениво заметил, что слишком занят, чтобы читать документ пункт за пунктом, пусть лучше визитер вкратце изложит самую суть. Безумный клирик сказал, что после убийства короля повсюду — в Англии, Шотландии и Ирландии — поднимется восстание, направленное против его брата-католика. Оно будет подавлено французской армией вторжения. Католицизм восторжествует. Все это слишком походило на бред, которому Карл, разумеется, не склонен был придавать сколько-нибудь серьезного значения. Тем не менее он насторожился, ибо, кто знает, может, крупицы правды в этом безумии и имелись. Вот пусть Дэнби их и извлечет. Карл распорядился немедленно доставить ему документ, а сам отправился в Виндзор.

Пролистав отчет, в котором его поразило странное сочетание измышлений и конкретных подробностей, Дэнби вслед за Карлом усомнился в его подлинности. Ясно, что судебное преследование на столь шаткой основе не начнешь, но и полностью игнорировать полученные сведения граф не мог и велел передать Тонгу, что нужно больше фактов. Оутс с энтузиазмом принялся за дело, однако же плодов его деятельности вновь оказалось недостаточно, и тогда, узнав, что Дэнби намеревается заняться перепиской предполагаемых заговорщиков, он сфабриковал пять писем и переправил их иезуиту — духовнику герцога Йоркского. По разгильдяйству письма перехвачены не были, и духовник передал их самому Якову. Тот решил, что эта фальшивка — часть развернутой парламентом кампании по дискредитации его единоверцев-католиков, и потребовал, чтобы дело было передано в Тайный Совет. Фарс начал превращаться в трагедию.

Но теперь заподозрили друг друга в нечистой игре настоящие конспираторы. События развивались с устрашающей быстротой, в них были втянуты первые лица государства, и Тонг опасался, что Оутс бросит его одного, превратив в посмешище и беззащитную жертву. Иное дело, если удастся заставить Оутса поклясться в присутствии какого-нибудь важного лица, что его сведения верны. Тогда все в порядке. В конце концов Тонгу удалось вырвать из Оутса согласие, а важным лицом оказался не кто иной, как сэр Эдмунд Берри Годфри, неустрашимый герой в борьбе с «большой чумой». Сообразив, какими последствиями чревато дело, о котором толкуют пришедшие к нему люди, Годфри, хотя и чрезвычайно неохотно, согласился выслушать их показания под присягой. Оутс продолжал вдохновенно фальсифицировать компромат на католиков, и Тайному Совету пришлось-таки принять дело к рассмотрению. Пребывающий в явном раздражении Карл открыл слушания, передал содержание своей встречи с Тонгом и распорядился принести письма. Все присутствующие нашли их явной фальшивкой, а когда перед членами Совета появился сам Тонг, он показал себя таким никудышным свидетелем, настолько путался в показаниях, что Карл быстро закрыл заседание и с легким сердцем уехал в Ныомаркет. Реакция его была естественной, но в тактическом плане, как выяснилось, оказалась ошибкой: пока король и герцог Йоркский наблюдали за скачками, для дачи показаний был вызван Титус Оутс, и предстал он перед самыми слабыми и неопытными из оставшихся в Виндзоре членов Совета. Вот когда Оутс пережил первый миг триумфа. Наконец-то он призван на политический Олимп! Дни безвестности, дни позора позади. В его слова вслушиваются самые большие люди страны. Прежде всего Оутс поклялся на Библии говорить правду, и одну только правду, а затем, используя всю мощь и модуляции своего густого голоса, заговорил о католических заговорах и изменах, приправляя свои фантазии убедительными на первый взгляд деталями. Два или даже три часа Оутс отвечал на вопросы, ему то верили, то не верили, но в общем на членов Совета явно производили впечатление его «выдающаяся память, уверенность в себе и находчивость». Никого не смутили даже письма-фальшивки. Когда их развернули и начали показывать Оутсу строку за строкой, тот легко определил авторство (что неудивительно, ибо он сам написал все пять), а в ответ на вопрос, отчего почерк столь не похож на обычный почерк предполагаемых корреспондентов, беззаботно ответил, что иезуиты всегда прибегают к такой уловке — нарочно меняют начертание букв. Первоначальные колебания, которые были у членов Совета, все больше уступали место убежденности, что против его величества действительно зреет опасный заговор. Им нечего было возразить против утверждений Оутса, будто короля собираются убить, а Лондон спалить во второй раз, что под ружье станут как один 20 тысяч католиков и перережут горло 100 тысячам протестантов. В ту же ночь иезуиты, названные Оутсом, были арестованы, а Карл по просьбе членов Совета спешно отбыл из Ньюмаркета в Лондон.