Попаданец со шпагой - Вячеслав Коротин

Все равно очень неуютно чувствовать себя центром сосредоточения взглядов нескольких десятков знакомых, малознакомых и совсем незнакомых людей на протяжении долгих часов.

Но все когда-нибудь кончается, и часиков в девять нас отпустили из-за стола.

– Надеюсь скоро стать дедом, – напутствовал меня и Настю Сергей Васильевич.

Да уж. Вот как раз этого и не хотелось бы. То есть против детей я, разумеется, ничего не имею, но совсем не греет мысль о том, что мой ребенок родится перед самой войной – меня рядом не будет, и им с Настенькой придется ох как несладко. А могу и с этой самой войны не вернуться – тоже невеселая перспектива для молодой вдовы с грудничком на руках.

Хотя… От меня мало что зависит: с контрацепцией здесь, подозреваю, приблизительно как в каменном веке. А если и ошибаюсь, то как я своей молодой жене объясню, почему не хочу ребенка в ближайшие пару лет?

– Вадик, – прервала мои размышления супруга (мамочки, до сих пор в голове не укладывается, что Анастасия Сергеевна Сокова уже моя жена). – Пойдем скорее отсюда – как мне все они надоели!

То есть не у одного меня такие мысли.

– Нет уж, сударыня, – начал я дурачиться, – пойду только я, а столь воздушное создание не коснется туфелькой земли или пола до самой нашей спальни. Оп!

Не скажу, что подхватил любимую на руки как пушинку и летел на крыльях любви, не ощущая ее веса… Не в сказке живем: масса есть масса, и идти с молодой женой на руках все-таки чуть тяжелее, чем налегке. Но приятнее. А сотню метров – не особо обременительно, даже по ступенькам. Особенно когда периодически смотришь в эти бездонные глаза и получаешь хоть короткие, но очень нежные поцелуи. Своя ноша не тянет. Почти.

Чуть не пришлось нарушить обещание. Ну, то есть пришлось бы нарушить совершенно однозначно, если бы не лакеи, которые распахивали двери на нашем пути: открывались-то створки наружу, так что даже пинком не распахнуть. Каким бы дураком я выглядел, если бы не слуги. Причем высокопарным дураком.

Но обошлось. Все получилось красиво. Я положил свою супругу на супружеское ложе (извините за тавтологию), а дальше… Дальше никого не касается: то, что происходит в моей постели – сугубо для двоих и никому третьему об этом известно не будет.

…Шторы были задернуты изначально: конец июня все-таки – светает в совершенно невообразимую рань.

Проснулся я первым и в полумраке смотрел на миленькое личико своей жены. Веки у нее подрагивали – наверняка какой-нибудь сон «снит». Какая же она у меня красивая! И нежная…

Я уже значительно меньше злился на случай, зашвырнувший меня в эти времена.

Как точно сказал в свое время Остап Бендер: «Нежная и удивительная».

Жутко захотелось принести «кофе в постель», чмокнуть в глазки и увидеть ее улыбку при пробуждении…

– Вадик, я еще сплю, – промурлыкала любимая, переворачиваясь на другой бок.

Нетушки:

– Проснулось солнце – день чудесный, – начал я внаглую перевирать Пушкина:

Еще ты дремлешь, друг прелестный,

Проснись, красавица, проснись!

Открой сокрыты негой взоры…

– Дальше! – Настя потянулась, улыбнулась и открыла глаза. Именно в таком порядке.

– На встречу северной Авроры…

– Хорошо! – жмурилась моя супруга.

Ексель-моксель! Во я попал!

– Любимая, не успеваю я сочинять в таком темпе, – сдался я (на самом деле – тупо забыл).

– Тогда к следующему утру подготовься получше.

Нормально, да? Мне теперь к каждому пробуждению стихи разучивать?

– Солнышко, зарычу… – начал было я, но эти женщины умеют гасить конфликты в зародыше: «скобочка» губ вниз уголками, «Вадь, ты чего?»… Да куча у них приемов, причем от природы данных, и нам, мужикам, непонятных по определению. Это просто магия. С этим нужно смириться и воспринимать как данность.

Настя протянула руки мне навстречу, одеяло слегка сползло с ее груди, улыбка…

Как нами легко управлять, мужчины! И, что самое главное, наверное, это правильно!

И не надо думать, что любимая женщина воспримет уступку как слабость. Наоборот. Оценит и вернет это сторицей своей заботой, своей верностью и многим другим (ну вы меня понимаете).

В усадьбе у тестя мы гостили еще с неделю. Потом отъехали в Новгород, к моему месту службы, где опять же пришлось руководить производством бездымного пороха.

Квартирку сняли вполне приличную: даже у Настиной Наташи и у Тихона по своей комнате было, но я дневал и ночевал на месте службы – изредка к жене заскакивал. Плюс командировки в Ригу и в Питер.

В такой нуднятине и прошел целый год. Но не зря прошел: «гостинцев» Наполеону мы заготовили….

Как изменились эти места до тех пор, когда я здесь служил! Именно ДО тех пор.

В восемьдесят втором году меня, салагу, или, как тогда говорили, «духа», привезли в Каунас, в местечко Понемунь, где базировался наш радиотехнический центр. Ну то есть сама техника находилась в нескольких километрах от города, под поселком Рокай, но казарма и тыл были именно в Понемуни.

Заразой был наш замполит той еще, но неоднократно повторял, что место здесь знаменитое – именно тут основные силы Наполеона перешли границу. Такое запоминается. А с датой вообще проблем не было – на день-два после Гитлера. Такое тоже не забудешь.

Семнадцатого июня я вместе с приданным мне взводом пионеров и Алексеем (ну куда от него денешься в таком деле?) осмотрели окрестности и втихаря стали спускать по Неману всевозможные коряги. Речка тут достаточно прямая, и нужный фарватер нащупали быстро.

Был бы здесь уже тот знаменитый мост, который называли самым длинным в мире – путь занимал «тринадцать дней» (из России в Польшу – от Юлианского календаря в Грегорианский) – так вообще проблем бы не было – заминировать и ждать гостей.

Увы. Будут понтоны. Именно по ним и планировался удар.

«Гостинцы» в виде двух пудов динамита за день мастерски оформили под плавучие островки. Пионеры проявили себя в этом деле истинными художниками. Икебана получилась загляденье. С метра не отличишь от натуральных. Оставалось только ждать. И нервничать.

Я ведь уже, если вспомнить Брэдбери, «бабочку раздавил». А ну как Наполеон в результате такого эффекта домино изменит свои планы?

Но появившиеся небольшими разъездами польские уланы (я не буду утверждать, что они были именно польскими, но кого бы еще послал император проводить рекогносцировку в этих местах?) оживили надежду на то, что я не ошибся.

Уже неделю в голове пульсировали строчки Высоцкого: «…А в это время Бонапарт переходил границу…»

Понятно, что переправу мы не сорвем. Даже при самом благоприятном раскладе. Но пусть знают, гады, что их здесь ждут. Пусть и дальше ожидают сюрпризов. Пусть от самой границы ожидают выстрела в спину или удара дубиной по кумполу. Вас сюда не звали, и это моя земля!