Этюд в черных тонах - Хосе Карлос Сомоса

— Простите, если скажу, что не желаю знакомиться с Генри Марвелом Старшим.

— К сожалению, вы бы и не смогли, даже если бы и захотели, поскольку он уже отошел в лучший мир — сейчас я имею в виду действительно лучший мир, не такой, в каком обитает Дойл. — Натянув вторую перчатку, доктор еще раз проделал ту же операцию: пошевелил пальцами, рассматривая их внимательнейшим образом, словно чтобы удостовериться, что они будут вести себя хорошо. — Впрочем, у меня есть замечательный брат, с которым вы могли бы свести знакомство…

— Я не испытываю никакого интереса к семейству Марвел, но предчувствую, что рано или поздно мне придется познакомиться с вашим братом.

— Почему? — заинтересовался Дойл.

— Потому что завтра из вас двоих в живых останется только он.

— Что ж, остроумно! Игра продолжится завтра, и вы ее проиграете.

— На самом деле, игра завтра закончится, — уверенно поправил мистер Икс.

— Да неужели? И почему?

— Слишком много вопросов, доктор Марвел, теперь моя очередь: это вам пришла в голову гениальная идея устроить театр из игры в живые шахматы на расстоянии?

— Я рад, что она вам понравилась. Видите ли, шахматы и шашки с живыми фигурами, введенными в транс, чересчур обыденны, да и дороги. Мы уже несколько лет разыгрываем такие партии. Избранная публика из разных стран платит нам, чтобы посмотреть на эти игры. И, представьте себе, платит весьма щедро. Но ведь и сама игра обходится недешево, хотя на костюмы для фигур (простите за эту шуточку) тратиться не приходится: нужна только огромная сцена, на которой размещаются двадцать четыре юных участника обоих полов, и весьма состоятельная публика, съехавшаяся со всех концов света… Я предложил заменить это действо на шахматы по переписке. В такой игре можно не ограничивать себя простым уничтожением съеденных фигур: каждый ход будет отображаться в виде убийства…

— Безусловно, идея превосходная, — поддержал мистер Икс, — партию можно вести по телеграфу, из любой точки, а с помощью местной газеты, например «Портсмут ай» — единственной, которая информировала о количестве и расположении ран (разумеется, вы подкупили газетчиков), — будет удобно передавать информацию. Нотацию для записи ходов придумать несложно, подойдет любой код, позвольте мне продемонстрировать свой…

— Да, пожалуйста, — попросил Дойл.

— Воображаемая линия, проходящая, вероятно, через вашу консультацию в Элм-Гроув, разделяющая восток и запад; места, где обнаруживали трупы, — черные и белые фигуры, попеременно делающие ход; социальные классы для обозначения фигур: нищие — пешки, католические священники — слоны, джентльмены из высшего общества — кони…

— Ладьями станут офицеры из крепости Саутси, — подхватил Дойл, словно читая литанию. — А ферзи… Ах как жаль, что ими еще не ходили!..

— А первые буквы имен обозначают вертикали: Эдвин Ноггс, Элмер Хатчинс[26] — это «E», королевская вертикаль; «C» — это третья вертикаль, где стоят слоны… Удары в живот отсчитывают количество клеток.

— А перерезанное горло? — Дойл как будто экзаменовал блестящего ученика и старался подкинуть вопрос посложнее.

— Это подпись. Вы не только не могли позволить жертве выжить, вы не могли допустить, чтобы за вашу фигуру приняли случайного покойника, убитого ножом… Вам следовало оставлять знак: убитый является частью партии. Ваши фигуры убивали себя, услышав, как часы бьют полночь, — так им было приказано, но сначала они должны были пройти по пляжу в ту или другую сторону.

— Как вы обо всем этом узнали?

— От вас.

Этот ответ почему-то не повеселил Дойла.

— От меня?

— Ну разумеется, дорогой доктор Марвел: помните ваше повествование о том, что видел Квентин Спенсер?.. Вы решили дополнить ваш рассказ «потусторонним» смехом и «тенями», чтобы отвлечь мое внимание, точно так же как вы приказали Хатчинсу выпотрошить самого себя, чтобы преступление было невозможно ни с чем перепутать, но затем вы слово в слово передали то, что сказал свидетель: он видел, как Хатчинс шатался с бутылкой в руке. Я сразу же понял две вещи: эта подробность действительно исходила от Спенсера, вы ее не придумали, потому что писатель из вас никудышный и такую натуральную деталь вы бы ни за что не сочинили. А еще я понял, что это — ключ ко всем смертям, ведь никакой бутылки рядом с телом не обнаружили (так донесли мои маленькие разведчики), зато, как всегда, нашли орудие преступления. Вот почему меня так заинтересовал вопрос, что́ пил Хатчинс. Дэнни, как я и предполагал, сказал, что Хатчинс не пил, и тогда я спросил себя: что еще могло блестеть в лунном свете так, что навело случайного свидетеля на мысль о стекле?

— Да что угодно. — Теперь Дойл говорил серьезно.

— Да, но какой ответ будет наиболее вероятным, если учесть, что Хатчинс в момент совершения преступления был один, а нож действительно обнаружили? Когда я подумал, что сам Хатчинс мог держать в руке нож, дальше все пошло гладко: ножи появляются на определенном расстоянии от тела, потому что жертвы отбрасывают их, убив себя… Таким образом, вы еще и отметали подозрение о самоубийстве… хотя, признаюсь, эта версия показалась мне невероятной: неужели человек способен совершить такое с собой, подчиняясь чужим приказаниям? И тогда я вспомнил, что в Оксфорде мне рассказывали о группе, наделенной необыкновенной властью, секрет которой — в актерском мастерстве, а все портсмутские жертвы были так или иначе связаны с театром «Милосердие». Оставалось только связать концы с концами.

— Мистер Икс, вы бьете вслепую. — Дойл снова рассмеялся.

— А вот вы, доктор Марвел, совершили еще одну ошибку — в тот день, когда сообщили мне новость о самоубийстве коммерсанта в Лондоне…

— Это была не ошибка. Я решил подкинуть вам зацепку, а вы ею не воспользовались. Мне нравится играть с противником.

— Верно, доктор, я искал только нищих… Этой детали мне как раз и не хватало. Я о ней позабыл. Но когда я обнаружил ее в архивах моей памяти, я велел Джимми Пигготу принести мне номера «Портсмут ай» за ту неделю, и информация сразу же бросилась мне в глаза: сэр Джордж Эрпингейл, владелец печенья «Мерривезер», уроженец Портсмута и благотворитель театра «Милосердие», покончил с собой в Лондоне, в кабинете собственного дома, с помощью собственного ножа для разрезания бумаг: две раны на животе, третья на левом боку… Джентльмен на востоке от Портсмута, три раны, последняя слева… Белый конь три слон король.

— Вы неподражаемы… Эрпингейлу было несложно ввести наркотик во время театрального ужина, а затем проинструктировать должным образом. В его самоубийство было легко поверить: предприятие Эрпингейла находилось на грани банкротства и он уже подумывал о продаже своих дочерей.

— Именно изменения в количестве ран и в социальном положении жертв навели меня на мысль о шахматной партии, — продолжил мистер Икс. — К этой игре я питаю особое пристрастие и храню в памяти множество партий… Среди них есть одна очень известная, разыгранная молодым Морфи и графом Изуаром около двадцати лет назад; они играли защиту Филидора, а ужасная смерть Дэнни Уотерса, белой ферзевой пешки, явилась следующим ходом после смерти Тейлора…