Военный Петербург эпохи Николая I - Станислав Малышев

В 1851–1852 годах снова вышла «История Кавалергардского полка», доведенная до 1851 года, и в виде приложения к ней — роскошный альбом, в котором было без малого 100 листов — портреты шефов, командиров, августейших особ, служивших или числившихся в полку, важнейшие события в жизни полка, рисунки формы одежды. В 1852 году вышла составленная штабс-капитаном Гоувальтом «История Л.-гв. Павловского полка».

Кроме создания историй отдельных полков была попытка дать общую картину развития всего Гвардейского корпуса. Историк и статистик Иван Ильич Пушкарев работал над книгой «История Российской гвардии». Первые два тома с рисунками вышли в 1844 и 1845 годах и охватили период с Петра I до Павла I, остальные материалы остались в рукописи.

Александр Иванович Михайловский-Данилевский, генерал-лейтенант и сенатор в 1830-1840-х годах, военный писатель и историк, прошедший наполеоновские войны, оставил описания походов, в которых участвовал, а также истории всех войн, которые вела Россия против наполеоновской Франции, Турции и Швеции в начале XIX века.

В 1840–1841 годах в Петербурге вышел в свет четырехтомный труд известного историка Дмитрия Николаевича Бантыш-Каменского «Биографии Российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов», с портретами. Книгу завершала биография И.Ф. Паскевича.

Титульный лист истории Л.-гв. Измайловского полка. 1851 г.

Еще в 1830 году император Николай I повелел генерал-адъютанту Петру Андреевичу Клейнмихелю организовать создание фундаментального труда на тему обмундирования и вооружения русской армии с древнейших времен. Все последующие годы Клейнмихель стоял во главе Комитета по составлению исторического описания, оказывал покровительство и содействие исполнителям. Главным составителем был служащий Комиссариатского департамента полковник Бибиков, который провел кропотливую работу с архивными материалами Военного министерства. На их базе были собраны предварительные сведения и составлены рукописные труды. После 1835 года, когда комиссия Бибикова закончила свою работу, задачи по созданию исторического описания были возложены на офицера 1-го Кадетского корпуса, тогда еще штабс-капитана Висковатова. На основании «Предварительных сведений» Бибикова под руководством Висковатова начали выходить тома ставшего знаменитым труда под названием «Историческое описание одежды и вооружения российских войск». Первый том увидел свет в 1841 году, а всего к 1862 году вышло 30 томов, которые охватывали период с допетровской Руси до 1855 года. Несмотря на ряд выявленных недостатков, трудно переоценить значение этого колоссального труда, в котором было отражено все развитие внешнего облика русского воина разных времен, систематизированы все изменения формы одежды русской армии, перечислены все приказы отдельно по каждому царствованию, по каждому роду войск, по гвардии, армии, по всем разновидностям полков и иных воинских частей и служб. Поистине титанической была работа художников, создавших тысячи иллюстраций. Критические статьи военных историков более поздних времен, содержавшие дополнения и исправления, не уменьшают исследовательских заслуг Бибикова и огромной работы Висковатова. Рисунки до сих пор служат наглядным пособием по русской армии, особенно эпохи Александра I и Николая I. Это был первый и очень важный шаг в изучении истории военного костюма. И хотя первое издание было выпущено небольшим тиражом, неслучайно в 1899–1902 годах было предпринято переиздание этого многотомника в удешевленном варианте.

Наивысший расцвет русской военно-исторической науки пришелся на период рубежа XIX–XX веков. Но именно в царствование Николая I в Петербурге заложили ее основы, которыми руководствовались тогдашние образованные офицеры. Это живой интерес к историческому прошлому своего Отечества, понимание преемственности поколений, уважение к славе предков, патриотизм и преданность престолу, стремление донести до современников и потомков подвиги предков, их боевой опыт и примеры полководческого искусства. Первые, пока еще немногочисленные истории полков, приуроченные к юбилеям, положили начало славной традиции, и через несколько десятилетий она распространилась на множество гвардейских и армейских полков.

И в николаевское время, известное своей железной дисциплиной и строгостью, находилось место шуткам, юмору и смелым шалостям. Гвардейские мундиры были большой честью и ответственностью для тех, кто их носил, но молодежь всегда оставалась молодежью, и офицеры при каждом удобном случае проказничали, как могли.

В июне 1833 года командиром Кавалергардского полка был назначен известный генерал-майор Р.Е. Гринвальд. Сделано это было по особому желанию великого князя Михаила Павловича, который заботился об искоренении «вредного офицерского духа». Резкое усиление требований дисциплины не понравилась молодым офицерам, которые распустились при прежнем любимом командире графе Апраксине. Своеобразным ответом недовольной молодежи стал дерзкий костюмированный фарс в день рождения Гринвальда, который генерал праздновал на Каменном острове. Организовал «известную его императорскому величеству шалость» бывший юнкер полка, офицер гатчинских кирасир князь Александр Иванович Барятинский, впоследствии фельдмаршал и наместник Кавказа.

Близкий к Барятинскому литератор и мемуарист записал подробности на основании устного рассказа: «Часов в шесть или семь вечера, когда собралось все общество, приглашенное хозяином, и расположилось в саду, выходящем на Неву, вдали показалась большая лодка, на которой виднелись факела, факельщики в своих траурных костюмах, и слышалось погребальное пение. Лодка направлялась мимо дачи Гринвальда и, разумеется, самым неприятным образом привлекла внимание всех гостей его. Любопытство возбуждено было в высшей степени. Когда эта процессия поравнялась с дачею, с нее была послана маленькая лодка, чтоб узнать, что все это значит? Едва только сделан был этот вопрос, как весь хор, находившийся в лодке, громко провозгласил: „Погребаем Гринвальда“. Общее смятение, произведенное этим ответом в собрании гостей, было неописано. Все всполошились, суетились, не зная, что думать и что делать. Между тем заговорщики поворотили в боковой ручей или канаву, сбросили с себя погребальные костюмы, сели в приготовленные заблаговременно на этом месте экипажи и мгновенно приехали на дачу Гринвальда с другой стороны, при общей суматохе вовсе незамеченные. Вмешавшись в толпу гостей, они наивно разделяли их изумление и страшно порицали дерзкую проделку неизвестных шалунов, какою, по общему мнению, признана вся эта история».[182]

В 1835 году, 1 сентября, тем же Гринвальдом были арестованы участник «известной шалости» князь Трубецкой и его товарищи Жерве 2-й и князь Черкасский «впредь до приказания за то, что после вечерней зори, во втором часу, на улице в Новой Деревне производили разные игры не с должной тишиной». 27 октября все трое были переведены в разные полки. Сохранились подробности, записанные со слов Жерве: «Веселая компания молодежи то пробиралась в палисадник хорошенькой дачки, занимаемой одной известной тогда итальянской певицей, любовалась ночным туалетом красавицы, то устраивала засады в женских купальнях, то врывалась через окошко в спальню какой-нибудь молоденькой дамы и затем, учтиво извиняясь, объясняла свое появление ошибкой и предположением, что здесь живет их товарищ. Подобные шалости сходили в то время зачастую без особых последствий, но на этот раз кто-то довел их до сведения великого князя Михаила Павловича, тот доложил государю, и дело разыгралось совсем неожиданным образом. Однажды ночью их всех потребовали в Ордонансгауз, и когда они явились, комендант без объяснений посадил их на почтовые тележки вместе с фельдъегерями, и борзые тройки умчали их из Петербурга. Жерве рассказывал, что он не знал, куда его везут, потому что угрюмый фельдъегерь целые две недели молчал, как немой».[183]