Стервы большого города - Кэндес Бушнелл

Катрина в школьной форме смотрела на компьютере японский мультфильм.

— Привет, мам, ты уходишь?

— Через минуту. — Нико хотелось что-то сказать дочери, возможно, что-то вдохновляющее или значительное, но что?

Она посмотрела на экран монитора. Катрина и ее подруги были без ума от японских мультфильмов. Глядя на несуразные женские фигуры, Нико вдруг подумала, что японцы ничуть не изменили отношения к женщинам. Они по-прежнему одержимы тем, чтобы превратить женщину в сексуально подчиненное существо, от которого не исходит угрозы. Идеальная женщина — это гейша или, как в мультфильме, гротескная кукла, и ее единственное достояние — внешность. Нико это не нравилось, однако она понимала привлекательность подобной идеи. Куда как проще скрыться за внешностью, а для маленькой девочки это таит в себе много возможностей.

— Между прочим, есть лучший способ достичь этого, — заметила Нико, став за спиной дочери. Катрина подняла глаза.

— Это же мультик, мама. Он ничего не значит. Опять это слово: значение.

— Но что-то он да значит.

Нико задумалась: как бы женщины ни продвинулись вперед, появляется следующее поколение, и кажется, что прогресс так и не коснулся женщин. Снова посмотрев на экран, Нико осознала, что ее дочери предстоит решать те же проблемы с мужчинами, жизнью и работой, над которыми билась она. Интересно, когда Катрина доживет до ее лет, продвинутся ли женщины хоть немного вперед? Или, напротив, вернутся назад, где мужчины снова будут утверждать, что место женщины дома?

Видимо, чувствуя неодобрение матери, Катрина выключила компьютер.

— Что ты сегодня делаешь? Что-то особенное? — спросила она, поднявшись и собирая свои вещи.

— Хочу уволить сегодня одного человека, — ответила Нико.

Катрина бросила на нее отчаянный взгляд.

— О, мам. Это приятно?

«Как ей объяснить?» — подумала Нико. Нужно попытаться. Она всегда считала важным не скрывать от Катрины суть своих профессиональных обязанностей. Наверное, понимание того, чем занимается ее мать, когда-нибудь поможет Катрине.

— Это неприятно, но необходимо. — Нико разгладила покрывало на кровати дочери. — Этот человек ничего не сделал, чтобы улучшить работу издательского отдела, и доходы не растут. — «Понятно ли ей это?» — спросила себя Нико, глядя на дочь. — И еще он шовинист. Если я не уволю его, он, вероятно, уволит меня. Когда дело касается бизнеса, невозможно все время быть приятной. Взрослый человек должен принимать кое-какие условия, чтобы добиться успеха. И все бизнесмены понимают это. Они все играют в ту же игру. Если ты пытаешься поступать справедливо… — Нико беспомощно умолкла. Катрина со скукой смотрела на мать — наверное, уже думала о чем-то своем.

— Ясно, мама, — с сомнением в голосе проговорила Катрина.

— Видишь ли, — предприняла новую попытку Нико, — никто не знает, как поступит, пока не столкнется с определенными обстоятельствами. Одно из серьезнейших достижений в жизни — занять такое положение, чтобы при возникновении трудностей не бояться принять вызов. Именно это делает жизнь интересной и в конце концов раскрывает все лучшее, что есть в тебе. — «И это твой урок на сегодня, — подумала Нико, — чего бы он ни стоил», — Ну как, я понятно объяснила?

— Пожалуй, да, — пожала плечами Катрина и взяла портфель из розовой лакированной кожи, украшенный молниями и котенком с голубыми тенями. — Удачи, мама. — Девочка обняла ее.

Когда дочь вышла из комнаты, Нико осознала, что она пыталась убедить не Катрину, а себя.

Кирби позвонил Нико, когда она входила в офис.

— Приветик, красивая дама. — Его приветствие заставило ее поморщиться.

Ему вообще не следовало звонить ей, но теперь уже слишком поздно. Она допустила это, и кончилось тем, что они разговаривали хотя бы раз в день, а иногда два, три или даже четыре раза. Выходило, что с Кирби она общается больше, чем сама признавалась себе и Виктории.

— Я не могу сейчас говорить, — сказала Нико. Одна из помощниц подняла голову и кивнула. Последние несколько месяцев они, наверное, гадают, с кем она так разговаривает. Надо с этим заканчивать…

— Увидимся позже? — спросил Кирби.

— Нет. Сегодня у меня очень важный день. — Нико вошла в кабинет и прикрыла дверь только наполовину, чтобы не возбуждать ненужных подозрений. В конторах не доверяют закрытым дверям. Закрытая дверь — повод для обсуждения того, что происходит за ней. А с тех пор как в «Пост» появился намек на то, что Нико может занять место Майка Харнесса, она соблюдала особую осторожность. В понедельник утром, после появления заметки, Майк прислал Нико по электронной почте сообщение, копии которого направил и нескольким другим руководителям. В нем говорилось: «Рад видеть, что ты отбираешь у меня работу». На что Нико умно ответила: «Еще чего!» — как бы давая понять, что не принимает этого всерьез, чего желает и ему.

— Но ты ведь думаешь об этом? — спросил Кирби.

— О чем? — Нико прекрасно знала, что он имеет в виду.

— О сексе, — сказал Кирби.

Месяц назад это слово, произнесенное им, сразу же возбудило бы ее, но теперь вызвало лишь раздражение. Что с ней творится? Неужели ее уже ничто не удовлетворяет?

— Я позвоню тебе позже, — решительно произнесла Нико и отключилась.

Она села к компьютеру. Восемь тридцать утра; у нее час до встречи с Виктором Мэтриком. Пора начинать рабочий день. Она открыла электронную почту, полную посланий из различных отделов (сотрудники рассылали всем свою текущую информацию, чтобы доказать — они держат руку на пульсе и никого не обошли, следовательно, никто ни в чем не обвинит их и не возложит ответственность за потенциальные неприятности). К сообщениям были прикреплены макеты, статьи и графики сдачи материалов в номер. Нико сказала помощнице, чтобы та распечатала одну или две статьи, потом позвонила Ричарду, своему арт-директору, и попросила изменить один макет. Ричард раскипятился и даже пришел к ней в кабинет, желая выразить свое несогласие. Она дала ему две минуты на то, чтобы изложить дело, а затем холодно повторила свои возражения и приказала внести поправки, сообщив, что новую версию нужно подготовить к обеду. Ричард покинул ее кабинет разобиженным, Нико же недовольно покачала головой. Ее арт-директор считался лучшим в своем деле, но был чересчур эмоционален и всякую критику принимал слишком близко к сердцу. Он отстаивал свою работу так, будто только что расписал Сикстинскую капеллу. Нико знала, что за глаза он называет ее Никотановой Бомбой, и она уже не раз подумывала уволить его. Ей приходилось делать это в прошлом — увольнять работников, злоупотребляющих нелестными высказываниями о ней. Нико руководствовалась тем, что если это дошло до нее, значит, этим людям совсем невмоготу, и раз им так трудно с ней, то в другом месте, без сомнения, будет лучше.

Взяв одну из статей, Нико начала читать, но через несколько секунд отложила ее. Нико не удавалось сосредоточиться. Она встала, подошла к окну и посмотрела на открывающийся из него вид: это была часть Центрального парка. Кабинет Майка, расположенный двумя этажами выше в передней части здания, полностью выходил на парк, и кабинет Венди — тоже. Главные редакторы стояли не так высоко на иерархической лестнице, как президенты целых отделов, и одно то, что Виктор Мэтрик рассматривал Нико как замену Майку, было необычным. Как правило, главные редакторы не поднимались выше. Заняв эту должность, ты мог двигаться только в сторону, так сказать, расширения, то есть получить такой же пост в еще одном журнале. Но Нико не обращала внимания на прецеденты. Если кто-то говорил, что чего-то сделать нельзя, следовало попытаться. Она не дура. Зачем же ей гнить в тупике?