Столыпин - Аркадий Савеличев

– Я испрошу у государя разрешения отдохнуть где-нибудь в финляндских шхерах. Время самое благодатное.

Ольга отмолчалась, а высказала, видимо, общее настроение Наташа:

– Под охраной броненосцев, па?

Он ничего не ответил, с обычными предосторожностями – одновременно и с закрытой каретой, и с автомобилем – отправляясь на попутную станцию, при каждой поездке разную. Он давно уже не испытывал свободы, как во времена дворянского предводительства.

Государь после обычных приветствий заметил:

– Случилось что, Петр Аркадьевич?

Столыпин мысленно вздрогнул. Ну, дожил, растяпа! Поэтому ответил даже несколько разухабисто:

– Да вот думаю, ваше величество, как повеселее разогнать всем надоевшую Думу!

Николай II не одобрил его показную веселость:

– Прежде отдохнуть вам надо, Петр Аркадьевич. Вижу, не возражайте. Я сам люблю финляндские шхеры. Тихо, уютно… и, между прочим, безопасно. Почему бы и вам не последовать моему примеру? Там меж островами где-нибудь и встретимся.

– Но дела, ваше величество?..

– Дела! Когда ж нам жить? Закругляйте ваши делишки – да и на корабль со всей семьей. Надеюсь, морской министр не откажет в приличном суденышке.

Столыпин предупредительно склонил голову, ожидая, что дальше последует. Не об отдыхе же пойдет речь между царем и премьером.

Так он и вышло. Николай II озабоченно спросил:

– Неужели вы решитесь, Петр Аркадьевич, на разгон Думы? Ведь в этом деле я вам не помощник. Мое имя не позволяет мне…

– Ваше имя не будет замарано, ваше величество. Разве что мое… Такая малость!

– Ну-ну, не прибедняйтесь, Петр Аркадьевич. Вам жить и работать.

– Но мы подошли к неоспоримому факту: избирательный закон нужно менять. Собственно, проект нового закона мной уже написан. Вот, ваше величество! – вынул он из портфеля папку с аккуратно исписанными листами.

Беря папку, Николай II улыбнулся:

– Что-то у вас в портфеле всегда гремит… Револьверы? Бомбы?

– Бомбы – для нападения, ваше величество. Мне же нужна защита. Не грешно министру внутренних дел соблюдать кой-какую оборону.

– Револьверы так револьверы, – кивнул Николай II.

– Моей подписи под законом не потребуется?

– Я думаю, достаточно будет утверждения закона Государственным советом. Если не возражаете, ваше величество?

– Не возражаю, – оценил Николай II охранительный план. – Но вы будьте все-таки поделикатнее с этими левыми… правыми… Кругом лгут, кругом маски какие-то…

Столыпин знал, какие маски обступают не только премьера, но и трон. Так ли уж наивны закулисные разговоры о конституционной монархии?

Лидер конституционных демократов шел в служебные апартаменты Столыпина не без тревоги. Зачем-то опять понадобился?

Конечно, ему было бы приятнее встречаться с этим человеком в домашней обстановке – Елагинском дворце, но пришлось ехать в Зимний. Ничего не попишешь, подстраховывается премьер. Но ведь и то верно: нельзя же вечно подставлять под бомбы и без того заарестованную семью. Да и посетителей – их-то с какой стати десятками в клочья рвать? Милюков теперь и на своей шкуре почувствовал висящий над всеми кулак. Не далее как третьего дня он шел в редакцию партийной «Речи», обдумывая очередную статью. Было недалеко, на Жуковской улице. Обычный утренний променад. Но на Литейном проспекте нагнал его какой-то молодой парень и, ничего не объясняя, дважды вдарил сзади по шее. Довольно сильно: котелок слетел, пенсне свалилось и разбилось. Но на ногах устоял, даже попробовал поднять шляпу. Парень стоял и ухмылялся. Толпа собралась.

– Да зовите городового!

– В участок, чего там!

– В свидетели все подпишемся!..

Милюков заподозрил дешевое политиканство:

– А что, ухарь, знаешь ли, кого бьешь?

– На кой ляд мне знать! – был заносчивый ответ. – Пятерицу заплатили, еще обещают, так отрабатывать надо.

Конечно, уже хватил водки для храбрости.

– Пошел вон, раз свое отработал!

Толпа была недовольна таким исходом дела, но не возиться же с пьяным?

Об этом и думал Милюков, поднимаясь на верхний этаж, где был служебный кабинет Столыпина. Он готовился к пространному и обстоятельному изложению своих политических взглядов. Разумеется, взгляды были разные. Но пригласил Столыпин в трудную минуту – трудную, чего скрывать! – не социал-демократа, не черносотенца, а именно его, Милюкова. После взаимных приветствий он уже и начал было:

– Конечно, Петр Аркадьевич, совсем-то нам свои позиции не сблизить, но попробуем все же…

– А чего не попробовать? – нажал хозяин сокрытую под столешницей кнопку электрического звонка.

И сейчас же предстал с подносиком в руке молодой адъютант. Кофе, печенье, две рюмочки. Общий поклон – и бессловесный уход.

– Ловко как у вас все получается! – улыбнулся Милюков.

– Не все получается и у полиции, Павел Николаевич… Ну, чтоб шея не болела!

– Зря вы отпустили этого хулигана. Ну, да полковник Герасимов его все равно нашел. За пятерку нанятый террорист, каково? Подешевела революция, подешевела…

– Уж истинно… За пятерку. Сам хвастался. Вот только кто наниматель?

– Сие нам известно, уважаемый Павел Николаевич. – Столыпин внимательно посмотрел на гостя. – Били-то вас, а шея у меня болит. Писать официальное заявление, само собой, не будете?

– Не связываться же с уличным шалопаем…

– Не совсем так, Павел Николаевич. Хулиган этот нанят небезызвестным доктором Дубровиным. «Союз русского народа», и всякий сброд под этим знаменем. Значит, я – не русский и вы – не русский. Бия вас, бьют ведь и меня. И знаете, что на допросе обнаружилось? Он должен был ударить ножом, после чего вы бы уже не встали. Видно, совесть маленько взыграла, нож по дороге выбросил. Да не так уж сильно и стуканул… Слушайте дальше! Когда пришел к заказчику получать мзду, то Дубровин его обругал и дал только малую часть обещанного. Ну, на водку, не больше. После чего слуги спустили его с лестницы. Но дорогой Павел Николаевич… Без вашего заявления эти слова к делу не привяжешь.

Милюков почувствовал, что сейчас последует более важное предложение.

– Бог с ним, с этим дураком. Поучат его в околотке, да и вся недолга. Есть террористы посерьезнее… Когда мы с вами научимся им давать отпор?

Милюков не впервые замечал, что у Столыпина при большом нервном напряжении дрожит правая рука. Заметив взгляд гостя, хозяин положил на нее левую руку, и дрожь утихла.

– Двое неглупых людей могли бы договориться вот о чем…