Азимут бегства - Стивен Котлер

— Я не выключал, — отвечает Анхель, и действительно, огонек снова появляется — желтоватое пятно на фоне темноты, — просто он скрылся за изгибом стены, стена здесь уходит в сторону, снизу этого не видно.

Блеск, который бросился в глаза Анхелю, оказывается металлической перекладиной, похожей на перекладину телеграфного столба, и выступает она из углубления в стене, поэтому виден только уголок, а снизу не видно вообще почти ничего.

— На чем ты стоишь? — спрашивает Габриаль. — Ты можешь закрепиться. Я уже нервничаю.

— Я не стою, я сижу.

— Что?

— Мы думали, что они сверлили проход наверх, но это не так.

— Я что-то не соображу, — говорит Габриаль.

— Канализационная труба идет от потолка вниз, они двигались тоже вниз. Я сижу сейчас на деревянной платформе, с которой они высверливали потолок, чтобы добраться до трубы. Не думаю, что нам придется что-нибудь взрывать, Койот.

— Как это?

— Ну, то, что мы приняли за бетон, на самом деле всего-навсего устье трубы, а вдоль трубы что-то вроде лестницы.

— Труба большая?

— Примерно такого же размера, как та, что торчит из пола.

— Да, они действительно все очень серьезно устроили, — замечает Койот.

— Я не могу точно сказать, — говорит Анхель, — но мне кажется, что это канал лавы, как будто мы проходим по старой системе пещер, или в старом кратере вулкана, или что-то еще в этом роде. Думаю, что они нашли готовое отверстие, расширили его и вставили в него трубу. То, что они выдолбили, и есть те камни, на которые мы прыгали. Они оценили размер этой полости и решили, что нужен настоящий всемирный потоп, чтобы заполнить ее. Думаю, что конец трубы здесь. Таково мое мнение.

— И что? — спрашивает Амо.

— То, что я сейчас привяжу веревку и выкурю сигарету, пока вы будете подниматься сюда.

— К чему ты ее привяжешь? — интересуется Габриаль.

— В стену вделаны железные ступени.

— Подстрахуйся чем-нибудь. Я не знаю, можно ли положиться на эти ступеньки.

— Я уже проверил, — отвечает Анхель.

Они один за другим поднимаются по веревке наверх, отдыхают на платформе, которую обнаружил Анхель, потом начинают взбираться вверх по железной лестнице. Перекладины холодны и покрыты острыми чешуйками ржавчины, которая впивается в ладони. Они поднимаются вверх на сто футов и останавливаются на следующей платформе.

— Не имею ни малейшего представления о том, что произойдет дальше, — говорит Койот. — Не имею представления, знает ли Общество о том, что мы здесь, или нет, и я не знаю, что они будут делать, если знают. Но я могу гарантировать вам, что Исосселес знает, что мы идем, и я уверен, что мы все знаем, что он собирается делать.

Они переглядываются, потом Койот добавляет:

— Стреляй первым, иначе выстрелит он.

Амо заглядывает в пропасть, из которой они только что выбрались.

— Неужели мы все это прошли?

— Ерунда, — небрежно отвечает Койот, в его голосе слышны смешливые нотки, — это были цветочки, ягодки впереди.

Башню Ветров построили при Папе Григории XIII, подчиняясь веяниям времени и решениям Тридентского Собора. Башня возвышается над Галереей Географических Карт, длинный коридор которой расписан стилизованными итальянскими ландшафтами на фоне географической карты полуострова, дополненными плывущими на дельфинах святыми, синими океанскими водами и жуткими морскими чудовищами. Башня больше похожа не на обсерваторию, а на храм своими тяжелыми камнями и длинными сумрачными коридорами. На всех стенах картины — выцветшие и облупившиеся персонификации времен года, взятые из библейских сюжетов с участием ветра. Расступившееся Красное море, святой Павел, терпящий кораблекрушение на Мальте, Илья, едва не погибший во время молитвы на горе Кармель, Иисус Христос, усмиряющий бурю простертыми руками, Иезекииль, что-то страшное видящий на реке Ховаре, Моисей, призывающий палящий ветер и заблудший из Екклезиаста, который ничего не делал просто потому, что не пошел дождь, — человек, оставшийся с непосеянным зерном, сбежавшими быками, стоящий как громом пораженный, с недоуменно раскрытым ртом.

«Кто наблюдает ветер, тому не сеять, а кто смотрит на облака, тому не жать».

В меридианном зале башни есть анемоскоп, его угловатые металлические стрелки изменяют направление в зависимости от направления ветра. Механизм хорошо смазан, и движущиеся детали не скрипят.

В картине, представляющей бурю на море Галилейском, видно отверстие во рту фигуры, изображающей южный ветер; через это отверстие вырывается луч света, показывающий разные направления в разные времена года. Луч света отмечает время на меридианах, нанесенных на полу комнаты. Тонкие линии, направляющие наши движения. Несмотря на свою древность, календарь этот на удивление точен. Ошибка составляет не более одной секунды за один час. Погрешность — двадцать шесть секунд в день, 9490 секунд за один год и один день за 3323 года. День пропадает, невидимо испаряется.

Меньше чем через пятьдесят лет, когда Паоло Боргезе приказал свести все ватиканские записи в единый секретный архив, для этой цели использовали Башню Ветров. Залы и переходы были заставлены кубическими деревянными ящиками, по четыре стороны на ящик, по десять выдвижных ящиков на сторону, две маленькие резные ручки на один выдвижной ящик; восемьдесят способов открыть историю Бога. Здесь больше слов, чем может прочитать человек за всю свою жизнь, да что там один человек — это не смогла бы сделать ни армия, ни все христолюбивое воинство.

Тот же Паоло Боргезе, своим секретным декретом, секретным даже для секретного свода правил, повелел построить второе хранилище — под фундаментом Башни Ветров. Это было место, предназначенное не для того, чтобы наносить вехи времени, а для того, чтобы затормозить его бег. Место застывшего времени. Именно Паоло Боргезе был основателем Общества, он оставил после себя Общество, коему было поручено охранять башню под башней. И именно в этом тайном хранилище приказал Паоло спрятать всю истинно мистическую литературу, хранившуюся в Ватикане, включая многие из уцелевших речений Каббалы. Возможно, за всем этим таилось некое завистливое уважение, но скорее всего это была просто одна из многих отнятых у человечества вещей и спрятанная на долгое время чтобы никто не мог ею пользоваться. Еще одна утрата, которую не может восполнить даже всеведущий Бог.

Для тех немногих, кто знает о ее существовании, место это носит маловразумительное наименование — «другая башня». Это не особенно приятное место, и единственное его украшение — это копия картины из Башни Ветров — разоренный крестьянин, стоящий на пашне с открытым ртом. Крестьянин, прошедший тяжкий путь познания.

Здесь нет прямых линий. Переходы поднимаются то вверх, то опускаются вниз, то вьются прихотливыми поворотами.

Койот снова вооружается картой и исполняется верой, и если их предадут, то они станут еще четырьмя трупами, погребенными в далекой стране под фундаментом великой церкви.