Темный пакт - Сергей Извольский

Сначала я не очень понял причину экспрессивной вспышки Измайлова. Хотя свалившаяся с небес машина, признаю, внушала — массивный летательный аппарат, по размеру сравнимый с крокодилом Ми-24, только более массивный и приземистый. И в отличие от вертолета в воздухе машину держали винты в широких крыльях. Блеснув солнечными бликами на плексигласе кабины, аппарат довольно быстро, но в то же время с некоторой кажущейся вальяжностью в вираже со снижением завис над крышей, медленно опускаясь.

Пилот конвертоплана был в массивном авиационном шлеме, с почти полностью закрывающим лицо солнцезащитным щитком. «Поручик Файнзильберт» — подсказал мне визор тактической Сети. Через остекление кокпита было хорошо видно, что поручик широко и ярко — почти как блики солнца на кабине, улыбается во все тридцать два.

Судя по всему, пилот был из числа сынов Израилевых — потому что яркую, и совершенно неполиткорректную тираду штабс-капитана Измайлова можно было уместить в две фразы. Первая касательно всего народа: «Евреи и импровизация, что же могло пойти не так?», а вторая по поводу самого поручика: «Как этот не очень умный человек вообще принадлежит к народу, который забирает больше четверти всех Нобелевских премий?»

Файнзильберт, судя во всему, разъяренного штабс-капитана не слышал.

— Командир, там вообще никого не было! — доложил поручик голосом, в котором сквозила радость выигравшего в лотерею миллионы и миллионы. — В дальнем ангаре взяли, почти без охраны стоял!

На террасе между тем появилось не менее пяти бойцов — отряд видимо получил от Измайлова команду покинуть здание. Конвертоплан уже завис в метре от крыши, мягко откинулась аппарель. На бегу к гостеприимно распахнутому брюху я присмотрелся к эмблеме на боку машины.

Сразу после взгляда интерфейс дополненной реальности подсказал мне, что машина принадлежит британской армии. Название «Blues and Royals» мне ничего не сказало, а вот из дальнейшего текста маркера понял, что это конвертоплан королевской дворцовой кавалерии.

Сопоставив слова Измайлова, довольный вид пилота и окружающую обстановку я примерно догадался, что произошло. Поручик с приданными бойцами, получив задание по-тихому умыкнуть любой летательный аппарат, чтобы покинуть на нем Высокий Град, нашел практически бесхозную машину элитной части британской армии на расположенной неподалеку базе ПВО Войска Польского. Как там оказался этот конвертоплан и почему рядом не было британских гвардейцев другой вопрос; но вот вспышку штабс-капитана я более полно начал понимать тогда, когда подумал о следующей нашей цели — посольстве Ганзы. Ладно еще, если наглые и не представившиеся наемники разносят офис транснациональной корпорации средь бела дня, но если они делают это на машине полка британских королевских гвардейцев… Мне почему-то кажется, что это немного нагло. А может быть даже и не немного.

Пока размышлял об этом, отряд Измайлова уже погрузился в машину. Всего в конвертоплане, включая меня, оказалось десять человек. В десантном отделении расположились бойцы, двое из которых были со снайперскими комплексами, двое с тяжелым оружием. Остальные с полуавтоматическими винтовками плавных обводов — SA-99 в компоновке булл-пап, с магазином позади спускового крючка. Стандартные винтовки вооружения британской армии, в отличие от снайперских комплексов и тяжелого оружия, разнообразного словно в вольном наемном отряде.

Когда штабс-капитан стремительно двинулся в кабину к пилоту, машина уже поднялась и в пологом вираже легла на заданный курс. На заданный ранее курс — понял я, когда Измайлов оказался в кабине и почти сразу последовал очередной разворот.

Вообще военный конвертоплан над Высоким Градом — нерядовое явление, и точно привлечет ненужное внимание. Но мне кажется, что приличная временная фора у нас есть. Особенно если конфедераты сделали все грамотно там, где умыкнули машину. Если же сейчас поднимется тревога… как мы будем уходить из города, даже не представляю.

Расположившийся за штурвалом поручик машину вел словно гонщик формулы один — не знаю, или у него манера такая, или Измайлов приказал поторопиться. Но меньше чем через полминуты мы уже резко ухнули вниз, приземляясь. Лететь оказалось совсем недалеко — особняк Нидермайера также наверняка в пределах Горы находится. В ушах коротко щелкнуло, привлекая внимание — Измайлов наконец вырубил выделенный канал, и сейчас я оказался в общей взводной тактической сети.

Быстро упала грузовая аппарель и трое поднявшихся конфедератов — с однообразно-стандартными винтовками, во главе с Измайловым выдвинулись на улицу. Бойцы с тяжелым оружием и снайперскими комплексами остались на месте. Чтобы преждевременно внимания неуставным разношерстным вооружением не привлекать — догадался я, глянув на улицу.

Конвертоплан приземлился у самого крыльца особняка, поднимая густую пыль с гравийных дорожек и заставляя колыхаться декоративно выстриженный кустарник. Из дверей широкого крыльца выбежало два охранника в броне с фиолетово-желтыми эмблемами бельгийской ЧВК «Barbarians». Корпораты держали наготове оружие и были явно напряжены, но никакой агрессии пока не проявляли.

Измайлов, пригибаясь от воздушных потоков винтов конвертоплана, подбежал ближе и махнул рукой, привлекая внимание одного из охранников. Дальнейшее произошло очень быстро — одна, а следом вторая фигура улетели прочь, врезаясь в стену особняка. Рядом со мной пространство всколыхнулось движением — сидевшие до этого конфедераты стремительно вскочили с мест, рванувшись на улицу, в ушах зазвучали крики команд, загрохотали выстрелы.

Конфедераты ринулись вперед, словно сорвавшаяся с цепи стая некормленых неделю ротвейлеров, которых с оскорблениями издевки поманили куском сочного мяса. Летели клочьями камни стен особняка, мелькали силуэты — один за другим бойцы забегали в здание. Перед глазами мелькал калейдоскоп контуров фигур — едва конфедераты визуально наблюдали противника, система целеуказания выводила в визор его проекцию для всех, но почти сразу же красные контуры фигур окрашивались в неактивный розово-серый.

Заскочив следом за яростно атаковавшей группой в здание, благодаря дополненной реальности визора легко ориентировался в дыму и клубах пыли, выбитой из размолотых в бетонную крошку стен. Зоряна нашлась в медицинском кабинете, в капсуле. Судя по показаниям, девушка была уже реанимирована, но восстановительных мероприятий не проводилось — рука не регенерирована, грудь в повязках.

Подскочивший медик очень быстро осмотрел капсулу, а после резко выдернул сразу несколько проводов. Не заморачиваясь кодами доступа, он просто вскрыл крышку, не обращая внимания на брызнувшие искры и сигнал аварийной опасности. Еще раз осмотрев искалеченную девушку, он поднял ее на руки и передал мне.

Веса Зоряны я практически не почувствовал — усиленные псевдомышцы экзоскелета приняли нагрузку на себя; благодаря броне я мог вообще ничего не ощущать, но для более реального осознания своих возможностей небольшое усилие веса на руки все же передавалось.

Также быстро как вошли в здание, мы его и покинули — только сейчас медик-конфедерат находился совсем рядом со мной, готовый в случае чего прийти на помощь, закрыв от чужих атак и меня, и девушку. Впрочем, никакой активности охрана особняка не предпринимала.