Мисс Черити - Мари-Од Мюрай

Как известно, после дождичка бывает солнышко, сплетни стихли, и папа дал свое согласие. Свадьба состоялась в самом удачном для этого события месяце июне, в Дингли-Белл — самом удачном месте. Крестник Ноэль, из чувства собственного достоинства, отказался нести за мной шлейф, и я, ради своего собственного достоинства, решила пожертвовать этим атрибутом. Миссис Картер нашла мне целых пять подружек невесты и пообещала некий «сюрприз». Все Кинги — родители, дети и внуки — с радостью приняли приглашение на свадьбу, и Альфред Кинг тоже посулил какой-то «сюрприз». Крестная, леди Бертрам, поджав губы, заявила, что ей ничего не остается, как «поддержать меня в этот день». В конечном счете любопытство одержало верх над осуждением, и пришли все. Энн и Лидия, сэр Хоуитт с братом Юстасом, тетушка Дженет, девицы Гардинер, Саммерхиллы, преподобный Донован, доктор Пайпер, мистер Талкингорн, мистер Брукс, Джонни Джонсон, Мэтью Паттерн, Фредерик Андерсон с женами, Салли, Нелли, Молли Браун с мужьями, разумеется, мама Кеннета и его отчим мистер Смит. Розамунда Блэкмор, Вивьен д’Эстивель и Нэнси Вэнбург, которых я лично не приглашала, сообщили Кеннету, что «не могут пропустить такое событие»… Глэдис поддерживала меня в эти трудные минуты, в частности на примерках у портнихи. Кипенно-белый тюль подчеркивал смуглый оттенок моей кожи, а вырез платья выставлял напоказ широкие плечи.

Это был день 21 июня 1896 года.

Мы с Кеннетом решили, что доберемся от Дингли-Белл до церкви в повозке, запряженной Нефертити. Когда я спустилась с лестницы в свадебном платье, он артистично сменил недовольную мину на улыбку.

Внезапно он резко схватил меня за плечи и обнял как-то по-новому, как до этого раньше не обнимал.

Я изящно приподняла подол платья кончиками обтянутых перчаткой пальцев, и мы вышли в сад, где Кипер сгорал от нетерпения поздравить меня. Он прыгнул, и грязные лапы отпечатались на белом атласе. Кеннет отшвырнул его ногой, но ничего уже нельзя было исправить. Пока Глэдис помогала устранить последствия катастрофы, мистер Эшли осведомился, не намереваюсь ли я предложить Куки в качестве свидетеля жениха, поскольку утка теперь все время ходила за ним по пятам.

Нэд, украсивший свой цилиндр белым бантом, сел за кучера, и мы наконец выехали из Дингли-Белл. Правда, я не ожидала, что деревенские ребятишки будут бежать за нами до самой церкви с криками «Жених и невеста!». Наша процессия выглядела скорее живописно, чем торжественно. «Сюрприз» миссис Картер тоже внес свою лепту: все пять подружек невесты нарядились в платья из одинаковой набивной ткани с узором из маленьких мисс Тютю. Мистер Эшли расцеловал сначала подружек невесты, а потом, воодушевившись, и косившихся на меня подружек-актрис, к чему все окружающие, судя по их виду, отнеслись крайне неодобрительно. Кинги отвернулись, кузины хихикали, мама, стоявшая рядом с мисс Дин и миссис Саммерхилл, плакала навзрыд и говорила, что она всегда была уверена, что все плохо кончится. Тем не менее то, что должно было свершиться, свершилось. Я вошла в церковь под руку с папой, а вышла под руку с мужем.

Не могу припомнить, какие угощения стояли на праздничном столе, — наверное, потому, что сама я к ним не притрагивалась. Помню только, что во время десерта мистер Альфред Кинг устроил обещанный «сюрприз». Официанты расставили перед гостями тарелки, на которых были изображены Лорд Сноб и Малышка Роза. Наверху свадебного торта красовался кролик Питер из карамельной паутинки. Кеннет вскочил из-за стола и поднял бокал, обращаясь ко мне.

Близнецы Кинги расхохотались первыми, а герр Шмаль призвал собравшихся поприветствовать нас аплодисментами.

Не дожидаясь разрешения, он встал, а за ним потянулись остальные дети. Таким образом кролик Питер, Куки, Петруччо, Тим Тикет, жаба Зак, Малышка Роза и мадемуазель Дезире Номер Два очутились на моей свадьбе. Я велела открыть садовую калитку, и деревенские дети присоединились ко всем нашим детям. Кролик Питер, видимо, решил развлечь компанию малышей и согласился показать полный набор своих трюков: он стучал на барабане, прыгал через кольцо, считал, плясал со мной, умирал, когда я изображала охотника, показал на Юстаса Хоуитта, когда надо было выбрать самого ненасытного из гостей, и на Энн Бертрам как на самую послушную девочку. Волосы у меня растрепались, прекрасное платье испачкалось, измялось, на него не раз наступили, перчатки, вуаль, флердоранж — все слетело, а в завершение триумфального представления я выпустила Петруччо с его богатым репертуаром. И когда ворон, злобно зыркая по сторонам, заявил «Я люблю вас, любовь моя, я люблю вас», самым легким, самым заразительным, самым радостным смехом разразился некий Кеннет Эшли.

Напрасно Бернард Шоу утверждал, что «брак — это история юноши и девушки, которые сорвали цветок и на которых обрушилась лавина». Лавина пока не обрушилась. Если ты замужем за человеком живым, то надо двигаться вперед и беспрестанно творить. Я придумала и нарисовала десятки разных историй. Кеннет играл в Лондоне, Париже и Нью-Йорке во всех пьесах Бернарда Шоу и, как только это снова стало возможно, также во всех пьесах Оскара Уайльда, стяжая для автора посмертные аплодисменты.