Река Джима - Майкл Фрэнсис Флинн

Донован рассмеялся.

— Мéарана, мы идем по этой реке с тех пор, как покинули Верховную Тару.

В ночь их прибытия с орбиты резидент компании «ГиР» организовал банкет на «Звездном рынке» в честь М бараны и ее людей, на который пригласил нескольких дуков из города. Резидент обитал во дворце из белого мрамора, возведенном без использования бетона. Пол и внутренняя отделка были из ароматного дерева, похожего на кедр, а крыша сложена из красной полукруглой терракотовой плитки под названием «ракушка».

В эту пору года в Речном Мосту тепло, и Оодало Бентсен был одет лишь в простую белую эньрунскую «мармеладку» — юбку, сходную с терранским дхоти. Торс его оставался обнаженным. Таким образом он выставлял напоказ свою волосатость и пристрастие к чревоугодию. Похоже, он предпочитал считать себя скорее крутым, нежели грубым, и скорее добродушным, чем заносчивым.

Одного из гостей звали Чук Лафеев, он был райсом Джебельсанмееша и контролировал торговлю драгоценностями. Местные сидели, скрестив ноги, на полу вокруг большого ковра, уставленного чашами и тарелками из чеканной меди. Оодало познакомил приглашенных с пассажирами «Одеял и бус» и усадил Лафеева между Мéараной и Донованом. Мéарана нашла дука довольно остроумным. Он с интересом выслушал историю арфистки о поисках ее матери.

— Ну конечно, — сказал он, — я помню ее. Она пришла семь пересечений лун назад… Постой. Друг Оодало, как пересечения переводятся в «годы»? Сахар и джаз.

Уховертка Мéараны перевела «сахар и джаз» как «большое спасибо». Слуга, стоявший за спиной Лафеева, торопливо что-то черкнул на красной бумаге и протянул ее райсу, тот бегло взглянул на вычисления.

— Ага, больше года по вашему времени. Мы встретились лишь единожды, и то ненадолго, но воспоминания о ней не меркнут до сих пор. — В знак уважения он коснулся лба кончиками пальцев. — Она тоже искала источник драгоценностей из стояночных камней и отправилась в верховья на летающей машине. Боюсь, она отправилась туда на свою беду. Одинокая женщина, и в землях эмрикиев!

— Ты это точно знаешь? — спросила Мéарана.

— И больше она не возвращалась. Но возможно, — веселее добавил он, — это твоя мать вела летающую машину до своего корабля на фейитиис.

Ему пришлось использовать галактическое слово «орбита», хотя он и вставил пару лишних гласных. Мéарана предположила, что в лоора ноор йессер не существовало закрытых слогов и смягчения звуков.

— Вполне возможно, — согласилась она.

Одно известно наверняка: корабля бан Бриджит на орбите не было. Только люди резидента могли бы выйти в космос, но даже они не попали бы на корабль Гончей без кодов авторизации. Если бан Бриджит погибла в горах, ее полевой офис еще кружил бы над Эньруном.

— Если только орбита не сместилась, — заметил Донован, когда она высказала свои соображения. — Даже корабль Гончей не уцелел бы при неконтролируемом вхождении в плотные слои атмосферы.

— Как всегда, оптимистично. Если ноор йессер…

Лафеев усмехнулся.

— Нукер.

— Hoop.

— Нет, нет! — Он стал произносить по слогам: — Ну…

— Ноо.

— Кс… — резко выдохнул он.

— Хух.

— Нет, чуть кашляни. Нукер.

— Ноо-хух-р.

Лафеев запрокинул голову и нарушил протокол громким гортанным смехом. Остальные дуки стали расспрашивать его, в чем дело, и он ответил им на диалекте, который уховертка не сумела перевести полностью. Мéарана разобрала только фразу «ленивые глотки», относившуюся к неспособности говорящих на галактическом освоить кашляющие и фыркающие звуки местной лингва франка.

Она пересеклась с мужчиной взглядом и отчетливо произнесла:

— Фитир.

При этом она должным образом смягчила «ф», выщелкнула «т» и добавила вибрации «р». Прежде чем он успел нахмуриться, она улыбнулась.

— Галактический играет с губами и зубами не меньше, чем ваш лоора с горлом и языком.

В ее словах не было издевки, поэтому Лафеев с юмором принял поправку.

— Человек на день старше — человек на день мудрее, — произнес он. — Клянусь Совой, я не знаю, почему она даровала людям столько языков. Но Сове ведомо все, и ведомо лучше прочих.

За столом чередовались галактические и эньрунские блюда. Им подали бобовый салат, называемый «пулли», который, по словам Донована, напоминал фоол, что обычно готовили в терранском Закутке. Софвари добавил, что пулли и фоол могли быть разными формами более раннего слова.

— Моя коллега, Гвенна Тонг Таласонам, полагает, что базовые звуковые блоки способны меняться и передаваться, словно маленькие формы нитей. Ибо что такое «ф», как не мягкое «п»?

— Моя мать не говорила, что хотела найти в горах? — спросила Мéарана у дука.

Лафеев покачал головой.

— Чем бы оно ни было, пусть Сова позволит ей найти это.

Мéарана опасалась, что Сова именно так и поступила.

Два дня спустя эндарооа «Эфранизи» отчалила из главного дока Нуксрьес’ра. Гребцы на веслах работали до тех пор, пока не покрепчали южные ветра и они не смогли поставить паруса. Корабль состоял из двух лодок, соединенных платформой, на которой расположились носовые и кормовые каюты, а также мачта с трепавшимися на ней квадратным и треугольным парусами.

— Довольно устойчивый, — отметил Софвари, — пусть и не особо маневренный.

Капитан корабля, Пьяр Аллвид, рассмеялся.

— На большой реке маневренность ни к чему. Мы плывем строго вверх во время ‘соонов, потом даем течению сносить себя вниз. Мы просто разворачиваем такелаж и лавки гребцов. Хотя ходить по дельте — дело иное.

— Что такое «’сооны»? — спросила Мéарана.

— Гляди, — сказал Пьяр, кивнув на южный горизонт. — Зюйдовые ветра несут с собою дождь.

Позади них над дельтой Мут’шабик вскипал темный грозовой фронт.

— Что ж, — сказал Софвари, стараясь перекричать усиливающийся ветер, — теперь мы хотя бы знаем, зачем на палубе эти домики.

Мéарана и остальные забились в деревянную хижину. Брезентовая дверь пыталась сорваться с удерживавших ее веревок и раздувалась, словно парус с тремя шкотами. Дождь неустанно хлестал через прорехи в стенах, в крыше, через саму дверь.

— Понятья не’мею, для чего им они? — произнес Поули из Ястребов.

Жавн Слоофи, их проводник и переводчик, нанятый в Речном Мосту, покачал головой.

— Вечно эти гэлактики жалуются: слишком мокро, слишком сухо, слишком жарко, слишком холодно. Почему тогда дома не сидеть?

Поули из Ястребов кивнул в сторону Теодорка.