Цицианов - Владимир Лапин

Как уже говорилось, Петербург был крайне озабочен тем, чтобы расширение границ империи не сопровождалось увеличением нагрузки на казну. Достигнуть же этого можно было только с помощью повышения благосостояния населения, способного платить налоги и выполнять повинности, а также при условии развития торговли, пополняющей доходы государства за счет таможенных сборов. Именно поэтому с первых дней своего пребывания в Грузии Цицианов уделял большое внимание экономическому развитию Закавказья, развитию образования, здравоохранения и транспорта.

Цицианов играл двойную роль в экономическом развитии Кавказа. Прежде всего наведением порядка в налогообложении, пресечением произвола дворян и царских чиновников, защитой населения от грабежей и насилий он создал условия для спокойной жизни крестьян и ремесленников. Теперь они могли реализовать свой производственный потенциал, не опасаясь того, что всё, ими созданное, отберет горский наездник или собственный князь. Кроме того, если даже в самой Великороссии единственным европейцем являлось правительство (по выражению А.С. Пушкина), то что же говорить о Грузии, которую в те времена безоговорочно считали Азией? Здесь высший представитель коронной власти просто обязан был «проливать свет» буквально во всех областях, в том числе, разумеется, и в сфере материального производства. Образцами служили европейские правила, стандарты, приемы и т. д. При этом забывалось, что особенности туземной технологии (смоленской, нижегородской, эстонской, грузинской, узбекской и т. д.), воспринимаемые как «отсталость» или даже «дикость», в подавляющем большинстве случаев отражали местные социокультурные реальности, тесно связанные с природно-климатическими условиями. Пример: начиная с петровских времен, посулами премий и угрозой каторги волжских корабелов заставляли строить барки на стапелях по европейским лекалам, с прочным корпусом и заостренным килем. Но русские речные суда изготовлялись «топорно» и «плоскодонно», часто в расчете на один рейс, не из-за скудоумия их создателей, а потому, что их устройство в наибольшей степени соответствовало гидрологическому режиму местных водоемов. Степнякиконеводы не торопились обзаводиться статными скакунами с испанской или английской кровью не потому, что не признавали их резвость и красоту, а потому, что сами эти красавцы и их потомство с трудом выживали в первую же суровую «резкоконтинентальную» зиму. Кавказские и среднеазиатские селяне также жили и трудились, применяясь к требованиям тамошнего климата и почвы. Разумеется, Европа обогатила практически все сферы производства, но нельзя отрицать того, что в оценке неевропейского быта европейские авторы часто бывали пристрастны и несправедливы. Между прочим, голландские гидростроители оконфузились при устройстве в 1708 году Вышневолоцкой водной системы, сделав всё по тогдашнему последнему слову техники. Валдайская возвышенность — не Фламандская низменность, и то, что годится для последней, зачастую плохо функционирует в первой.

* * *

Игнорирование местных особенностей стало важной причиной затруднений на пути развития горнодобывающей и металлургической промышленности Закавказья. Ее состояние на рубеже XVIII—XIX веков достаточно объективно представлено в докладе Аполлоса Аполлосовича Мусина-Пушкина — тайного советника и первого члена Бергколлегии. Опытный чиновник и предприниматель писал: «Рудный промысел в Грузии находился доселе в руках партикулярных (частных. — В. Л.), как потому, что Цари Грузинские не в состоянии были употребить достаточных капиталов на первые заведения по обширному рудному производству нужных, так и потому, что не имели знающих горное дело людей, которые могли бы управлять избыточным промыслом сим на правилах, горными науками преподаваемых; встречающиеся в горах малой Армении благородные металлы, толь избыточно повсюду показывающиеся, привлекли, однако же, вскоре соседственных греков, тем же промыслом в Анатолии питавшихся, испытать счастье свое в Грузии, к чему и были особенно поощряемы царем Ираклием, который с ними положил условия, выгодные для себя, дозволяющие однако же сим промышленникам получать некоторую долю от проплавляемых ими металлов; от сего при заводах Ахтальском в Дамбулате и в Алвертском медеплавильном заводе поселились многие семьи греческих выходцев из Анатолии, из коих на весьма несовершенных правилах каждая особенно и занималась добычей и проплавкой руд, платя за употребление печей положенные цены и получая напротив за привозимые в Тифлис металлы, за исключением золота, условленную плату; таковым распоряжением заводчиков определялось количество семейств, на заводах живущих, от чего многие хозяйственные выгоды при общем горном производстве терялись уже из виду; наконец неверность и медленность в платежах со стороны Царя за привозимые греками металлы отохотила большую часть их от продолжения промысла своего; разорение Ахтальского завода Омар-ханом Аварским довершило упадок в Грузии серебряного рудопроизводства, так что при весьма избыточных рудах едва видел я в бытность мою на сих заводах небольшую проплавку в Ахтале серебряных руд, да и то, как думаю, сделана была с намерением, чтобы удостоверить меня, что выплавка металла сего в Грузии еще существует или, по крайней мере, возобновляется; из восьмисот греческих семей, во времена царя Ираклия при Ахтальском и Домбувском заводах поселившихся, едва при первом остаются еще 50, да и те в самом беднейшем и расстроенном состоянии». Более успешно действовал Алвертский медеплавильный завод, также отданный на откуп, но уже не грекам, а армянским купцам, которые платили царю 12 тысяч рублей, а получали около 60 тысяч, при таком же невысоком техническом уровне производства.

В целом картина выглядела правдивой, хотя Мусин-Пушкин был более чем заинтересован в том, чтобы очернить своих конкурентов-греков. Он жаждал монополии на закавказские недра. Еще в 1799 году купцы из города Кизляра Демьянов и Попов подали прошение на откуп грузинских рудников на восемь лет за взнос 600 тысяч рублей. Но Мусин-Пушкин, полагая, что «ожидаемые прибыли для казны далеко превосходят эту сумму», упросил Павла I послать его самого в Грузию. Как проводилась геологическая разведка, остается тайной, но доклад по ее результатам был самый что ни есть радужный. Главный вывод: горное дело находится в упадке, но это следствие нерационального производства. При правильной постановке дела и незначительных инвестициях богатейшие руды позволят выплавлять много серебра, свинца и меди[460]. Поскольку события 1799—1800 годов показали, что не следует ожидать от грузинских ополчений защиты заводов от набегов горцев, Мусин-Пушкин испрашивал разрешение на создание подвижного горного корпуса, «одетого и вооруженного подобно горским здешним народам, т. е. гребенским казакам; таковой корпус мог бы в мирные времена усугубить работы горные, в военные же — и к собственной обороне обезопасить как грузинские заводы, так и те, которые могли бы в прочих краях Кавказских гор учредиться»[461].

Впоследствии граф заинтриговал правительство известием о возможности наладить в Грузии производство золота. Дело в том, что в «дороссийский» период при плавке руды, содержавшей благородные металлы, все полученное золото принадлежало казне, и потому промышленники не стремились использовать руды с его высоким содержанием. Да и сами месторождения были редки и недостаточны для промышленной разработки. Чтобы как-то избежать конфуза, Мусин-Пушкин послал экспедицию во главе с обер-пробирером Карпинским в долину реки Акстафы и сообщил о найденных там золотых россыпях. Однако более основательные исследования показали, что и это — выдача желаемого за действительное[462]. Автор первого труда по истории горного дела на Кавказе писал по этому поводу: «Граф Мусин-Пушкин, известный своим просвещенным патриотизмом, увлекся пылким воображением и, будучи под влиянием сильной охоты завести и укоренить здесь горное дело, долженствующее доставить такую славу и пользу России, при самом начале впал в обман и чистосердечно увидал в здешнем крае новое Эльдорадо; донесения его были баснословны в самом опасном отношении — в отношении цифр… Он верил в то, что писал, и ходил верою, а не ведением»[463].