Тени над Гудзоном - Исаак Башевис-Зингер

умерщвлению живых существ, отделению душ от тел? Генриетта Кларк собиралась даже отказаться от сыра, молока, яиц. Она вегетарианка не более чем наполовину. Косвенным образом и она тоже потворствует резникам, мясникам. Может быть, именно поэтому небеса так экономны в ее отношении и показывают ей так мало Божественного света…

3

Генриетта Кларк сидела с профессором Шрагой на кухне. Они ужинали. Генриетта, как всегда, пришла домой с ощущением голода. Профессор Шрага никогда не хотел ни есть, ни пить. Она положила перед ним тост, и этот тост так и лежал. Она сделала ему вставные зубы, но он держал их в ящике комода. Он не выпил даже стакана чаю. Сделал глоток, еще один глоток, едва влил в себя полстакана. Он все время дергал свою белую бородку и вздыхал. Миссис Кларк сказала:

— Сегодня ночью ты кое-что увидишь… Я чувствую, как это приближается. Сидя в такси, я ощутила Мерджи…

Мерджи был «контроль» миссис Кларк, ее дух.

Профессор Шрага поднял брови:

— Ну-ну.

— Я знаю, что ты не веришь, — заговорила Генриетта Кларк, и в ее тоне смешивались жалость и раздражение, — но и фараон не верил, пока Моисей не превратил посох в змею…

— Хм-м-м…

— Я скажу тебе только одно: если Эджа тебе явится, помни, что это дух, а не тело. Не будь слишком требователен. Не задавай чересчур много вопросов. Каждое мгновение, в течение которого проявляется дух, высасывает мою энергию. В мои годы слишком глубокий транс — это чрезмерное напряжение. Не увлекайся.

Профессор кивнул:

— На каком языке мне разговаривать с ней?

— Разговаривай на своем языке. Как вы разговаривали между собой?

— По-польски.

— Так говори по-польски.

Профессор начал изгибаться, как от мучительной боли во внутренностях. Искоса он поглядывал на Генриетту Кларк. Его одолевали сомнения. Неужели дух может материализоваться таким образом, чтобы надеть свое прежнее тело? Неужели Генриетта обладает такой силой? Неужели ему суждено на старости лет посреди болота сомнений узреть свет веры?

Годами Генриетта все время откладывала и откладывала. Она давала обещания и не выполняла их. Она передавала messages, полные противоречий. Она рисовала неподходящие картины. Кроме пары раз, когда, казалось, что-то мелькнуло, ей не удавалось вызвать ожидаемых образов. Она всегда требовала, чтобы сеанс происходил в полной темноте. Она не разрешала пользоваться даже красным светом. Были штучки с трубой и с фортепьяно, которые сами играли, были руки, парившие в воздухе. Все это — жульнические трюки, которые уже неоднократно разоблачались. Профессор Шрага уже успел смириться с мыслью, что все медиумы — лжецы. Если даже иной раз им что-то действительно удается, правда все равно тонет во лжи. Даже самого прославленного Клусского он, профессор Шрага, поймал за руку. Кроме миссис Пайпер, все слегка жульничали, даже Палладино, даже сестры Фокс, даже сам великий Хьюм.[217] Все фотографии, якобы изображающие духов, оказались дешевыми подделками. Так называемая эктоплазма[218] состоит из полотна, бумаги, резины. В последние годы профессор Шрага целиком посвятил себя изучению спонтанных случаев: снов наяву, телепатии, ясновидения, фантомов живых людей. Особо его заинтересовал случай, когда Шеклтон встретил Кармен, а также чудеса целителя Кейси[219] и «водяного пророка» Генри Гросса.[220] И тут ни с того ни с сего Генриетта Кларк преисполнилась уверенностью в себе. Она вызовет ему Эджу. Она даже пообещала Станиславу Лурье вызвать его сожженную в гитлеровском лагере смерти жену Соню. Он, Станислав Лурье, должен вот-вот прийти…

«Ну что ж, посмотрим, посмотрим, — говорило что-то внутри профессора Шраги. — Никто не сможет обмануть меня, подменив Эджу какой-то другой женщиной… Это последнее испытание… последнее испытание…»

Профессор ничего не ел, но что-то давило ему под ложечкой. Он чувствовал, что кишечник его полон газов. Несколько раз он ощутил боль в сердце. Только бы не упасть раньше… Только бы пережить сегодняшнюю ночь! Он смотрел из-под бровей на Генриетту. Казалось, он ее знал, но в то же время она оставалась ему чужой. Он никогда не мог понять хода ее мыслей, ее эмоции, намерения. Ее деликатность была перемешана с грубостью, преданность — с эгоизмом. Посреди разговора о высоких материях она могла вдруг заинтересоваться очередной распродажей в каком-нибудь магазине. У нее была где-то недвижимость, она покупала акции на Уолл-стрит, постоянно преследовала хозяина дома, требуя, чтобы покрасили стены, поменяли газовую плиту и холодильник. Она даже бегала на дешевые сеансы в кинотеатрах и слушала разные дурацкие развлекательные программы радио. Как эти ее приземленные наклонности сочетались в ней со сверхъестественными силами? Это была лишь одна из тех многочисленных загадок, которые профессор Шрага не мог отгадать.

Но с другой стороны, таковы все медиумы, все, кто одарен от природы соответствующей чувствительностью. Ну а разве великие художники к ним не относятся? Таков уж род человеческий: величие идет рука об руку с мелкими делишками и интересами. Правы были каббалисты, говоря, что мы живем в мире оболочек. Чистоту здесь даже представить невозможно, ибо это мир отбросов. А миссия человека состоит в том, чтобы отыскать жемчужину в песке. Чистоту и свет мы обретем, если будет на то Божья воля, на том свете.

— Уже половина девятого. Когда должен был прийти мистер Лурье? — спросила Генриетта Кларк.

Профессор Шрага вздрогнул так, будто он дремал и его разбудили.

— Скоро должен быть здесь.

— Уж не испугался ли он? Есть такие люди, которые хотят, хотят, а в последнюю минуту передумывают… Они боятся посмотреть правде в глаза…

— Он сказал, что придет.

— Ну, раз придет, значит, придет. Сядь рядом с ним и следи, чтобы он не сделал какую-нибудь глупость… Пусть он не разговаривает слишком много и не пытается ее схватить и удержать. Это опасно и для него, и для меня. Я могу даже умереть от этого… Ведь все это за счет моих сил.

— Я ему скажу.

— Люди не понимают, что между телом и духом существует разница, — заговорила миссис Кларк с заметной горечью. — Нельзя обнять дух, астральное тело — это не плоть и кровь. Сердце стучит, и кровь бежит по жилам, но это совсем другое сердце и совсем другая кровь. Появление перед живыми для них чрезвычайно тяжелое испытание. Они получают разрешение только на минуту или две, да и то в самых редких случаях. Между здесь и там существует мощная преграда. И лишь иногда открывается щель в стене. Есть безумцы, которые пытаются зажечь огонь или включить электричество во время сеанса. Они думают, что умные, но подвергают себя опасности, а для медиума это верная смерть… Так что будь