"Альта" против "Барбароссы" - Владимир Лота

Содержание радиограмм, поступавших в Центр от Рихарда Зорге, – отражение высокого профессионального мастерства этого разведчика, который умел добывать важные сведения, всесторонне анализировал их и докладывал в Центр.

Содержание резолюций Ф. Голикова на бланках донесений «Рамзая» тоже является характеристикой человека, который некоторое время был начальником военной разведки. На радиограмме Зорге от 3 июля 1941 года он написал несколько резолюций.

Первая: «Подчеркнутое на стр. 1 – 2 послать выпиской членам Гос. Ком. Обор. и НГШ».

Вторая: «Потребуйте от „Рамзая“ сообщить о японских воинских перебросках против СССР из Китая и самой Японии».

Третья: «Доложите, сколько времени он не давал ответа на наше требование о левом фланге и его саму телеграмму...»

Последняя резолюция свидетельствует о том, что Голиков не доверял Зорге, он находился под влиянием содержания справки, подготовленной начальником IV отдела Разведуправления ГШ РККА генерал-майором Колгановым, «Истоки политического недоверия „Инсону“»[46].

В этой справке, похожей на донос, сказано:

1. В течение продолжительного времени «Инсон» работал под руководством бывших руководящих работников Разведупра, оказавшихся врагами народа. Отсюда вытекает вывод: если враги народа продались сами иноразведкам, то спрашивается, почему же они не могли выдать «Инсона». Так, например, бывший начальник 2-го отдела Карин являлся немецким шпионом, и он выдал, по его словам, некоторых наших секретных агентов в Китае. В бытность Карина начальником японского отделения Покладок являлся японским шпионом.

2. Бывший начальник японского отделения (после Покладока) Сироткин оказался также японским шпионом. Сироткин показал органам НКВД, что он выдал японцам «Инсона» со всеми его источниками.

По показанию Сироткина, он выдал «Инсона» в конце 1938 г., и с этого времени «Инсон» начинает работать плохо, жалуется на усталость, усиленно просит его отозвать домой. Почти весь 1940 год «Инсон» настаивает на возвращении в СССР.

3. По записям врагов народа видно, что у «Инсона» имеется жена, которая живет в Берлине, она знает, что он коммунист и где находится.

В 1935 году «Инсону» Центром был направлен радист Фриц, личность также весьма темная. Известно только, что он сербский офицер, женат на русской белогвардейке, и больше ничего. Радиодело знает хорошо, срывов связи не было.

У «Инсона» нет истории о прошлой работе до партии, как он работал в партии, как попал в партию и затем в Разведупр.

«Инсон» является секретарем ячейки фашистов в немецком посольстве в Токио. Но когда спрашиваешь «Инсона», почему он не поступает на официальную работу в посольстве, всегда следует ответ: «Вы знаете мое прошлое, поступающие на работу в немецкие учреждения тщательно проверяются гестапо, это может меня погубить».

Вопрос «Инсона» не новый, неоднократно ставился на обсуждение. Основной вопрос: почему японцы или немцы не уничтожат его, если он выдан им как советский разведчик? Всегда делается один вывод: японцы или немцы не уничтожают «Инсона» с той целью, чтобы отправить его к нам для разведывательной работы.

Информацию «Инсона» необходимо всегда сопоставлять с данными других источников и общим переживаемым моментом международного положения, а также тщательно ее анализировать и критически к ней относиться.

«Инсон» самолюбив и большого мнения о себе, что необходимо учитывать при руководстве им.

Рихард Зорге понимал, что отношение к нему изменилось, но продолжал заниматься своим делом несмотря на трудности в Японии и недопонимание в Москве. Он, как и «Альта», работал во имя будущего... После назначения начальником Разведуправления генерала А. Панфилова, отношение к донесениям «Рамзая» стало другим. На бланках расшифрованных радиограмм «Рамзая» сохранились резолюции А. Панфилова: «По донесениям „Инсона“ составить Специальное сообщение», «направить членам ГКО, Начальнику Генштаба»[47]; «В спецдонесение поставить сегодня»...

Для того чтобы окончательно изменить отношение сотрудников Разведуправления к Р. Зорге, исполнявший обязанности начальника Разведуправления Генерального штаба Красной Армии генерал-майор танковых войск А. Панфилов 11 июля 1941 года написал резолюцию-распоряжение на одной из радиограмм «Рамзая»: «Учитывая большие возможности источника и достоверность значительной части его предыдущих сообщений, данные сведения заслуживают доверия».

В июле, августе и сентябре 1941 года ежедневно в Центр от «Рамзая» поступали срочные и важные донесения. 15 августа Зорге сообщил, что немцы продолжают по дипломатическим каналам настойчиво оказывать давление на Японию с целью заставить ее вступить в войну против СССР.

14 сентября 1941 года Рихард Зорге направил в Центр два донесения, которые заслуживали особого внимания.

В первом говорилось о том, что «по сведениям, полученным из МИД, Япония начнет войну на юге для обеспечения себя нефтью и металлами. Немецкий посол Отт потерял всякую надежду на выступление Японии против СССР».

На юге к этому времени у Японии оставался только один главный противник – тихоокеанский флот США, корабли которого базировались в Пёрл-Харборе. Сокрушительный удар по этой военно-морской базе японцы нанесли 7 декабря 1941 года.

После окончания войны, когда американцы без всякой военной необходимости сбросили на японские города две атомные бомбы и взяли под свой контроль японскую территорию, в их руки попали некоторые сохранившиеся документы следствия по делу Рихарда Зорге.

В 1948 году по указанию генерала Дугласа Маккартура начальник управления разведки штаба армии генерал Чарлз Уиллоуби (Charles Willonghby) и его подчиненные подготовили специальное исследование деятельности резидентуры Р. Зорге в Японии. Через некоторое время этот объемный документ, который получил название «Меморандума», был рассекречен и передан журналистам. Американские газетчики по-разному оценили его содержание. Одних заинтересовали отношения Р. Зорге с американской писательницей Агнесс Смедли, которую обвинили в шпионской деятельности в пользу СССР. А. Смедли пришлось долго оправдываться.

Другие журналисты обратили внимание на высокий профессионализм работы разведчика Рихарда Зорге. Корреспондент газеты «Вашингтон пост» Джон Норрис, в частности, писал, что «все девять лет, с 1932 по 1941 год, Москва была полностью информирована о военных планах японского руководства». Американцев удивило то, что «все члены группы Зорге, как это ни покажется необычным, работали ради идеи, ради общего дела, а не ради денег...»

Наиболее опытные журналисты достали не только рассекреченный текст «Меморандума», предназначенного для печати, но и полный, секретный вариант этого документа, где они обнаружили текст радиограммы Р. Зорге о планах японского руководства по нанесению ударов по военным объектам противника на юге, узнали о том, что за два месяца до нападения японцев на Пёрл-Харбор администрация Рузвельта получила сведения о подготовке этой акции.