Кошка Белого Графа - Кира Калинина

* * *

Это не может быть магия, думал Рауд, оборот за оборотом приближаясь к центру Лабиринта. Он бы заметил, почувствовал. Сам храм пресек бы нападение… Сюда даже сновидцам хода нет.

Тело казалось чужим, перед глазами плыло. Хуже того — и мысли теряли четкость. Сила, всегда бывшая такой же его частью, как кожа или кровь, сейчас ощущалась инородной вещью. Дряблой, иссохшей медузой, вытащенной на песок умирать.

Это началось еще до того, как Камелия призвала Небера, но казалось лишь легким недомоганием. Нервы? Усталость? Ерунда, не стоит внимания! Но едва он попытался встать, как воздух словно бы превратился в стоячую воду, забитую шугой, а на плечи легла гранитная плита.

Он все-таки дошел, и Нежа явилась — потому что только в эту ночь тот, кто служит, может требовать, а не просить.

Студеный ветер плетью обвил их с Альриком, толкая друг к другу.

— Равнове-есие, — пело-гудело в воздухе. — Равновесие-е-е…

— Отдаешь? — спросил холодный, беспредельно далекий голос.

— Отдаю, — ответил Рауд.

И это случилось.

Он смотрел в сияющие торжеством глаза Альрика, чувствуя, как самая его суть утекает… нет, не к одурманенному безумцу — в никуда.

Постой. Одурманенному?

Интересно, кто поставляет храму священное питье — не любимец ли короля Болли?..

Самое время было использовать ловушку. В ней есть сила зимы, в храме есть сила зимы, и в Рауде — крупица, но тоже пока есть; вместе этого хватит. Одна загвоздка: ему нужно видеть Болли. Чтобы подцепить на крючок взгляда искру темной души…

Рауд попытался разжать хватку на плечах Альрика и не сумел. Хотел обернуться и понял, что не может пошевелить и пальцем. Тело больше не служило ему.

А разум?..

Темные боги, что он только что собирался сделать? Он не помнил!

Сознание засасывало в омут. Остатки силы ускользали.

Что-то он должен…

Кошка!

Надо окликнуть ее. Подсказать.

Поле зрения сузилось, окаймилось тьмой, но он сумел рассмотреть, как Кошка вприпрыжку бежит к Вратам, как колышется ее пышный хвост и мелькают пушистые штанишки.

Когда все это скрылось по ту сторону звездной тьмы, он собрал остатки воли и швырнул себя в ловушку.

Будто очнулся от кошмара…

Синь над головой. Легкий снег. Воздух, которым можно дышать вдоволь.

Иллюзия.

И скоро она угаснет. Он не сможет поддерживать связь с бесчувственным телом.

Хитрый мерзавец Болли все просчитал наперед!

Если во время передачи дара человека разобьет паралич, если у него помутится разум, — это печально, но неудивительно.

Возможно, позже несчастному станет лучше. Ровно настолько, чтобы красавица нареченная в порыве благородного сострадания смогла выйти за него замуж. А спустя некоторое время боги призовут беднягу в Небыль. Закономерный исход, который ни у кого не вызовет вопросов.

— Рауд!

Отец появился сразу, как почувствовал его присутствие.

— Наш человек в городе уже извещен. Но пока он свяжется с врачом, пока проберется через толпы на улицах, пока добьется прохода в храм, может быть слишком поздно. Я не властен над твоим телом. Я не властен над явью. Однако я могу забрать тебя в Гнездо.

— Жизнь без тела? — Рауд усмехнулся. — В вечном сне?

Надо возвращаться, пока тоненькая ниточка, связывающая его с телом, не прервалась.

Не все потеряно. В зале у него есть друзья. Кто-нибудь догадается, что с ним произошло.

Варди Соллен, Склогг-Крапп, баронесса Хендевик.

Кошка…

* * *

Звезд не было. Совсем. Я просто провалилась в темноту — как в яму, которую тут же задвинули камнем. Даже острые кошачьи глаза не сразу привыкли к непроглядному мраку.

Из мрака выступал лабиринт. Не такой, по какому я только что бежала напрямик, перепрыгивая через низкие округлые бордюры из черных и белых окатышей. У этого лабиринта были высокие стены, у стен — острые грани, гладкие и холодные, как стекло, и черные, как все вокруг.

А вот выхода из лабиринта не было. Врата, через которые я прыгнула за своей звездой, то ли закрылись, то ли с этой стороны мира не существовали вовсе.

Оставалось одно — идти вперед, стараясь не думать о том, что этот прыжок мог быть роковой ошибкой, а звезда лишь бликом от огней в храмовом зале, который исчез вместе с Вратами. Грани стеклянного лабиринта должны хорошо ловить блики…

Шаманка говорила, мой дух и мое тело узнают друг друга и потянутся навстречу, но привести одно к другому я должна сама.

Только как это сделать, если лабиринт все время перестраивается?

Грани ломались и двигались, поперек дороги вырастали стены, в тупиках открывались проходы, коридоры меняли направление, как змея, не знающая, куда ей ползти — а потом все вдруг опрокидывалось на бок или переворачивалась вверх ногами. Я не падала. Лишь голова кружилась от бесконечных кувырков.

Когда Свен и Свяна сказали, что я должна войти в лабиринт, который из лабиринтов они имели в виду — тот, в храме, или этот, непонятно где? Что это за место — Небыль, Зыбь, мир богов, мир снов, шаманский мир духов? Или все незримые миры, слитые воедино? Даже впустив меня к себе, они не желали открывать свои тайны, прячась под пологом мглы.

За очередным поворотом я увидела свет, но проход к нему перегораживала высокая фигура в длинных одеждах. В ярком сиянии, идущем из-за ее спины, фигура казалась совершенно черной.

— Поди прочь! — раскатился по коридору грохочущий голос. — Смертным прохода нет!

От этого грохота все мои шерстинки встали дыбом, по коже ознобом пробежал ужас, но… словно бы ненастоящий, а такой, какой чувствуешь, читая страшную книгу при слабенькой свече.

— Я пришла за своим телом!

— Твое тело здесь? Так здесь и останется!

Сияние из недр коридора растеклось по стенам, осветив говорящего, и я узнала морщинистое лицо Двуликого-старца.

— Мне обещали, что ты поможешь!

— Кто обещал?

— Свен и Свяна.

— Вот у них и проси.

— Свен! Свяна! — позвала я.

На лицо старца словно бы упала вуаль, а в следующий миг на меня взглянул светлобородый Свен.

— Ты не выполнила уговор, не сослужила нам службу, — объявил он, сдвинув брови.

— Но вы так и не сказали, чего хотите!

Лицо Свена сменилось лицом Свяны.

— Ты не выполнила уговор! — подтвердила она.

А меня вдруг затрясло. Я одна в неизвестности, где живым не место, лицом к лицу с богами, и мне нечего им предложить, нечем убедить. Может быть, я никогда не вернусь в земной мир, может, меня уже нет, и все это бред угасающего сознания?