Критика евангельской истории Синоптиков и Иоанна. Том 1-3 - Бруно Бауэр

оскорбляют, был бы слишком жидким, поскольку и так ясно, что Марк добавил это увещевание только для того, чтобы вернуться к началу.

Теперь остается вопрос, как речь о соли связана с предыдущей. Согласно рассказу Марка, связь очень тесная, когда он делает переход со словом «для» — yáo. Непосредственно перед этим упоминается вечный огонь ада, а речь о соли начинается словами: «ибо всякий должен быть посолен огнем»: если теперь действительно связать эти два понятия, как они здесь стоят вместе, то, как кажется сначала, может возникнуть такой смысл: ибо каждый из проклятых должен быть посолен огнем, как бы в качестве жертвы, приносимой божественному правосудию, как, согласно Гезецу, всякое жертвоприношение приправляется солью. Но адский огонь с его абстрактными, вечными мучениями не может быть сравним с солью, поскольку последняя очищает, освежает, укрепляет и оживляет. Нельзя также без обиняков сказать о проклятых, что они — жертва Богу, и если бы речь шла действительно о них, то о них надо было бы говорить заранее, а этого нет — они уже должны были бы упоминаться как эти предметы, и тогда евангелист, чтобы не прерывать речь о них, обязательно должен был бы сказать: каждый из них.

Возможно, связь появится, если мы будем понимать так, как его следует понимать, а именно: он возводит их мысли к общности и включает в себя те предметы, о которых мы говорили раньше. В ст. 43-48 говорится о тех, кто побеждает в себе скорбь и тем самым достигает вечного блаженства через двойственность и скорбь: это те, кто спасается от адского огня через огонь, т. е. через эти муки самоотречения. Но тогда само изречение обойдет или, скорее, пропустит следующий контекст, где говорится об адском огне, а с помощью «за», которое должно соединяться с последующим, соединится с более далеким изречением.

Таким образом, возникает последнее возможное объяснение, которое включает в объем «за» и рассмотрение адского огня, и мучения тех, кто добровольно его преодолевает. «Из-за общей греховности пола, — говорит Ольсхаузен, — каждый человек должен быть просолен огнем, независимо от того, добровольно ли он вступает в самоотречение и старательно очищается от грехов, или же его невольно ведут в место наказания». Но и в этом случае нет здравой связи: ведь если бы внутреннюю борьбу с отвращениями можно было сравнить с огнем, то два совершенно разных огня, как будто они одно и то же, были бы объединены в одном предложении: «ибо каждый должен быть посолен огнем». Огонь ада не очищает, ибо он вечен, тогда как огонь самоотречения возрождает и обновляет. Да, когда говорится, что каждый должен быть посолен огнем, имеется в виду огонь, который, подобно соли, освежает и очищает и делает того, кто позволяет себе очиститься им, подобным жертве, которая также становится угодной Богу только благодаря соли. И все же «ибо» подразумевается для связи с упоминанием адского огня, т. е. связь, предполагаемая переходным словом, отсутствует.

Однако все изречение о соли распадается на две половины, в которых соль используется в принципиально ином значении как образ духовных определений. Первая фраза достаточно непонятна, когда о необходимости очищения через самоотречение говорится путем смешения двух образов — соли и огня. Но если тут же говорится: «соль — прекрасная вещь, но если соль становится не по сезону, то чем приправлять? имейте соль в себе», то образ становится совершенно иным, и две половины изречения распадаются без связи. Де Ветте хочет их соединить, но связь, которую он использует, не подходит. Во второй половине изречения, согласно его объяснению, соль — это мудрость, и это «понятие соли мудрости» уже должно «играть в нем какую-то роль, если заранее говорится о необходимости быть посоленным. Но оно не может, не должно играть роли, потому что соль никогда не является образом мудрости, определяющей цель, а всегда только разъедающей и перемешивающей силы духа. Соль же, которой должен быть приправлен каждый, есть — придется согласиться с этим выражением, так как оно написано, — огонь самоотречения, а под приправой подразумеваются те отвращения, которые человек находит в себе и побеждает в огне испытания, — словом, это внутреннее испытание, возникающее по случаю искушений и являющееся борьбой духа с самим собой. С другой стороны, соль, о которой говорится во второй половине изречения, не свойственна всем, не может быть свойственна каждому, потому что это стимулирующая сила особых личностей, которые воздействуют на других и, подобно соли, пробуждают и освежают их дух.

Лука уже опустил первую неясную половину изречения, когда заимствовал вторую из сочинения Марка. Матфей, который обычно не боится дважды включать одно и то же изречение в свое сочинение, т. е., заимствовав его один раз у Луки, снова копировать его из сочинения Марка, когда находит его здесь в другом месте и вставляет в свое сочинение, на этот раз поступил иначе: когда он доходит до рассказа о споре учеников о ранге в сочинении Марка и, соответственно, копирует отрывок о беде глаз и пр. и т. д., который он уже поместил в более раннее место своего письма, он очень осторожен и не копирует его дальше. Это изречение о соли еще слишком живо в его памяти; он знает, как много он боролся с его двусмысленностью и сколько усилий ему стоило довести его до ясности и до чистого отображения скрытого смысла. Матфей потрудился, но и не без удачи, когда переделал это изречение в слова к ученикам и в напутствие, чтобы они всегда помнили о своем предназначении быть солью земли.

Остается только догадываться, как Марк пришел к такой путанице в изложении, которая в остальном так редко встречается в его сочинениях. Либо он был зависим от произведений других авторов, которые не смог вписать в свой план, либо он еще не смог полностью овладеть и согласовать элементы, которые предстали перед ним в процессе работы над этой речью. Мы решаем в пользу последнего. Самоистязание верующего представлялось ему жертвой, истинной и угодной Богу; боль испытания тогда естественно соответствует огню, ощущение разъедающей и проникающей силы, присущей воле в самоотречении, — соли, и это сочетание напоминает ему о благословенной заповеди, что всякая жертва должна быть приправлена солью. Но, увлекшись мыслью о соли, он восхваляет питательную, освежающую силу Духа, прообразом которой она является, и вкладывает в уста Господа наставление о том, чтобы ученики хорошо хранили соль, которая для них незаменима. И пусть они сохраняют мир между собой, добавляет Господь, чтобы не слишком забывался повод для