Под покровом тьмы - Джеймс Гриппандо

С ключами от машины в руке Гас поднял трубку и позвонил сыщику.

– Декс, нам надо встретиться. Сегодня днем кто-то оставил записку на ветровом стекле моей машины. Подписано некоей Флорой. Правда, я готов поклясться, что это почерк Бет.

Ночные заморозки сковали долину, однако Энди не чувствовала холода, когда Фелисия вела ее к главному дому. Дело было либо в добавках к камассиевой лепешке, либо в страхе из-за допроса на детекторе. Или в том и другом вместе.

Энди знала, что полиграф можно обмануть. Проблема заключалась в том, что Энди не была уверена, сумеет ли она сделать это.

Они обошли дом и остановились у входа в погреб. В сам дом входить было нельзя. Это однозначно запрещали таким, как Фелисия, и, уж разумеется, таким, как Энди. Она знала, что таковы правила, хотя это мало утешало при мысли о возможности оказаться запертой в погребе с серийным убийцей.

Фелисия открыла дверь погреба.

– Он ждет тебя.

Такие моменты бывают решающими для работающего под прикрытием агента. Энди еще не хватало опыта, чтобы почувствовать, когда пора выйти из роли и удирать.

– А ты пойдешь со мной?

Фелисия покачала головой:

– Только ты и Стивен.

Энди посмотрела на уходящую вниз цементную лестницу, потом снова на Фелисию:

– Пожелай мне удачи.

– Таких вещей, как удача и везение, не существует, Кира.

«Тогда почему же я чувствую себя такой чертовски невезучей?» – подумала Энди. И начала спускаться в погреб. Как только она достигла нижней ступеньки, дверь за спиной захлопнулась. Полная темнота. Энди ждала, пока привыкнут глаза, хотя к полному отсутствию света приспособиться невозможно. Сердце бешено колотилось. Она уже хотела кинуться к двери, оставшейся где-то наверху. Потом включился свет.

Стивен Блечман стоял всего в трех футах перед ней. Энди вздрогнула.

– Добро пожаловать, – сказал он и протянул руку.

Энди старалась взять разбушевавшийся адреналин под контроль.

– Ты напугал меня.

– Здесь нечего бояться.

– Тебе легко говорить.

– Да, легко. Страх есть человеческая зависимость, от которой я давным-давно освободился.

– Наверное, я еще не достигла твоего уровня.

– Тут все нормально. Ты учишься. – Блечман шагнул к ней, снова предлагая руку: – Давай.

Энди встретилась с ним взглядом. Забавно, но у него нет желтых пылающих глаз, светящихся в темноте. Блечман выглядел совершенно нормальным парнем.

– Куда мы идем?

– Никуда. Мы останемся прямо здесь.

– А надо заниматься этим прямо здесь? Тут холодно.

– Ты нервничаешь, – чуть улыбнулся он.

– А ты бы не нервничал?

– Конечно. Все нервничают.

– Так Фелисия права? Ты допрашиваешь людей на детекторе лжи?

– Именно так.

Энди огляделась. Свет одной-единственной лампочки, свисающей с потолка, был в лучшем случае тусклым. Однако Энди видела все, что находится в погребе. Дренажный насос. Пара старых велосипедов. Два стула. И ничего, напоминающего полиграф.

– А где же твое оборудование?

– Мое – что?

– Оборудование для допроса.

Блечман хмыкнул:

– Ты думала, я подключу тебя к какой-то механической штуковине?

– Ага. Я не знаю, как по-другому допрашивать на детекторе лжи.

– Я знаю. – Что-то в его ответе напугало Энди. Блечман повернулся и подошел к одному из двух стульев. – Сядь, Кира, и смотри на меня.

Энди медленно двинулась вперед. Только сев, она заметила, что ее стул на несколько дюймов выше, чем у Блечмана, из-за чего их глаза оказались на одном уровне. Лидер секты уставился ей прямо в лицо. Энди моргнула.

– Не отворачивайся, – сказал он.

Энди встретила его взгляд – пронизывающий, словно он заглядывал прямо в душу.

Блечман протянул к ней руки:

– Сожми мои запястья.

Энди подчинилась, и их руки соединились. Каждый чувствовал пульс другого – правая рука на левом запястье, левая рука на правом. Однако Энди лучше ощущала свой колотящийся пульс, чем его.

– А теперь просто расслабься, – сказал Блечман.

Энди глубоко вздохнула. То, что она дрожит, – это нормально. Кира дрожала бы.

– Я пугаю тебя, Кира?

– Да.

– Почему?

– Не знаю.

– Ты боишься моих вопросов?

– Нет.

Он крепче сжал ее запястья.

– Ты лжешь.

– Я просто… нервничаю.

– Сколько тебе лет, Кира?

– Двадцать семь.

– Где ты родилась?

– В Сиэтле.

– Расскажи о своих родителях.

– Что ты хочешь знать?

– Все.

Энди сосредоточилась. Очень важно было точно изложить свою «легенду». Если Блечман примется ее проверять, она хотела быть уверена, что все совпадет.

– Мать больше тридцати лет преподавала в средней школе. Сейчас на пенсии. Папа почти всю жизнь проработал на «Боинге», пока не умер шесть лет назад.

– Какие у тебя отношения с матерью?

– Нормальные.

– У тебя есть своя квартира?

– Нет.

– Ты считаешь нормальным для двадцатисемилетней женщины жить с матерью?

– Наверное, да. Хотя иногда это немного стесняет.

Он даже не улыбнулся.

– Где живет твоя мать?

– В Такоме.

Он задал несколько вопросов о жизни и привычках матери. Все это можно было проверить. ФБР привлекло на роль матери Киры вышедшего в отставку агента.

– Ты ее любишь?

– Да. Конечно.

– Ты любила отца?

– Да.

– Ты когда-нибудь любила кого-то еще, кроме ближайших родственников?

Это уже было за рамками «легенды» ФБР. Энди подумала о бывшем женихе.

– Я бы сказала, нет.

Блечман ухмыльнулся:

– Я бы сказал, да.

Энди вздрогнула. Блечман крепче сжал ее запястье.

– Ты недавно покончила с какими-то отношениями, не так ли?

– Я никогда не была замужем, если ты это имеешь в виду.

– Разорванная помолвка?