Фейри с Арбата. Гамбит - Татьяна Богатырева

При мысли о лучшей в мире полиции задрожали колени, так что пришлось опереться плечом на стену.

Главное, ничего не касаться! И бежать, бежать отсюда!

Бежать она не смогла. Ноги увязали, как в кошмарном сне, и целых полминуты Лиля тупо смотрела на дверной замок, соображая, как его открыть и не оставить отпечатков пальцев.

Сообразила натянуть рукав, как перчатку.

И, только захлопнув за собой дверь, поняла, что надо было сначала выглянуть в глазок, нет ли кого на лестнице. Хороша она была бы, столкнувшись нос к носу с какой-нибудь соседкой!

К счастью, соседей не было. Ни в подъезде, ни около. Даже кошек на лавочке, и тех не было. Так что Лиля очень спокойно и ровно отошла от старой пятиэтажки, прошла метров сто по пустому переулку вдоль какого-то забора…

И тут ее догнало.

Ильяс!

Это сделал Ильяс!

Больше некому и незачем. И ему уже незачем, но он просто чуть-чуть опоздал. Всего на четверть часа. Если б не опоздал, Федор Антонович просто не открыл дверь, и Лиля уехала домой, не услышав правды.

О том, что Ильяс – убийца.

А теперь… что теперь?! Возвращаться к нему нельзя, он сразу поймет, что она знает. Домой тоже нельзя, там он ее найдет. Надо к Сеньке! Точно, к Сеньке, он спрячет, он поможет… но Сенька на работе. Значит, сейчас надо к Настасье. Вот прямо сейчас.

Дрожащими руками Лиля нашарила в рюкзачке мобильник и передернулась: на экране высветился непринятый вызов от Ильяса. Семь минут назад. Как раз за минуту, наверное, до убийства. Зачем? Хотел проверить, где она? Да какая к черту разница!

Спрятала сообщение и набрала Настин номер.

Послушала короткие гудки.

Отключилась, телефон убирать не стала, пошла дальше, к остановке, Настасье можно позвонить и потом, из маршрутки!

Вытерпела Лиля не больше минуты, позвонила снова. Настасья отозвалась тут же:

– Вот и он, больной зуб! Где тебя носит?

Лиля хотела ответить что-нибудь в том же духе, чтобы не пугать Настасью, и не смогла. Зубы застучали так, что наверняка и в трубке было слышно.

– Я сейчас приеду, – все-таки выдавила она. – И все расскажу.

Настасья начала что-то говорить, но Лиля уже отключилась – и во весь дух припустила к подходящей маршрутке. Влетела в нее, едва не отдавив ногу какой-то тетке с клетчатым баулом, и забилась в угол. Думать.

Ничего нового она так и не надумала. Все сразу было понятно: Ильяс работает на «неких людей», отваживает игроков от полного погружения. Кого-то осчастливливает, кого-то запугивает, кого-то убивает. С ней работал по первому варианту. Впрочем, как с большинством женщин. А Кирана – убил.

И следователя убил.

Заглянул вчера в ноутбук, увидел, что Лиля раскопала эту скандальную историю, сопоставил с «ушла в гости, буду к вечеру» и вот таким образом позаботился о ее душевном комфорте. Только чуть опоздал.

Все просто и логично.

И от этого «просто и логично» все внутренности скручиваются в узел и нестерпимо хочется отмотать назад, совсем далеко, чтобы ничего этого не было, вообще ничего – ни следователя, ни самого Ильяса.

* * *

До Настасьи она добралась на автопилоте, не замечая ничего вокруг. Ввалилась в квартиру, упала на пуфик в коридоре и… думала, разревется, но слез не было. Просто усталость и пустота.

– Лилька, что с тобой? – Настасья потрогала ее лоб и заглянула в глаза. – Лилька!

– Ильяс убил следователя, – сказала Лиля спокойно.

Поначалу Настасья опешила. Еще раз потрогала ей лоб, помолчала с полминуты и заявила:

– У тебя бред.

Если бы, подумала Лиля. Хорошо было бы.

Но Настасья же не знает, что произошло, надо ей объяснить!

– Я разговаривала со следователем. Про Ильяса. А потом он подошел к окну, и его убили. Застрелили.

Настасья помотала головой, потрогала свой лоб и, дернув Лилю за руку, потащила на кухню. Там молча поставила чайник, достала чашки, заварку…

Лиля смотрела на эти привычные до оскомины действия и сама тоже успокаивалась. То есть не то чтобы она и так не была спокойна, но становилось как-то легче и не так похоже на кошмарный сон.

Только поставив перед Лилей чашку крепчайшего зеленого чая со столовой ложкой меда и усевшись напротив с такой же, она велела:

– Рассказывай. Подробно. – Пододвинула к ней толстый бутерброд с сыром и ветчиной.

Лиля рассказала. Подробно. Начиная со статьи об убийстве Кирилла Лесника и заканчивая вытиранием кнопки звонка. Настасья слушала, не перебивая, ровно до: «Его убил Ильяс, больше некому и незачем». Здесь она нахмурилась и переспросила:

– Еще раз: ты вышла оттуда и сразу позвонила мне?

– Да, но у тебя было занято. Я потом еще перезвонила.

– Ага, – сказала Настасья и куда-то ушла; вернулась со своим мобильником, потыкала в кнопки, показала экран Лиле и уверенно сказала: – Чушь. Ильяс не убивал. Вот смотри, четыре ноль одна – твой звонок, я не ответила, потому что разговаривала, ноль три – ответила, а в три пятьдесят семь… узнаешь номер?

Еще бы Лиля его не узнала! И так хотелось поверить, что не Ильяс, что он тут совсем ни при чем, но все эти женщины, и Киран, Кирана же он убил, все же сходится – малокалиберная спортивная винтовка, биатлон…

Вспомнилось, как он стрелял на ВДХН в тире, а зрители восхищенно свистели. И зеленый слон вспомнился. И собственный испуг, когда показалось, что Ильяс вот прямо сейчас, в ресторане, убьет благотворителя.

Лиля машинально повертела кольцо на пальце, сообразила, что делает, – и отдернула руку, взялась за пустую чашку.

– Убил и тут же позвонил. Чтобы обеспечить алиби.

– Я, конечно, очень уважаю его актерские способности, Лиль, но не настолько. – Настасья пожала плечами и потянулась за чайником. Продолжала она, наливая Лиле сразу с двух рук: кипяток и заварку. – И тем более не верю, что он успел сразу после выстрела метнуться на ближайшую заправку, позвонить оттуда. Там очень хорошо было слышно, как отъезжает фура или что-то такое же здоровое, и шоссе рядом, и как его спрашивают, сколько наливать бензина. Там еще, кстати, какой-то Шпильман около него вертелся, и, правда, я не поняла, чего хотел. Так что – нет.

– А может, там есть заправка рядом! – запальчиво возразила Лиля, глянула на скептически поднятую Настасьину бровь и аккуратно, медленно поставила чашку. – То есть ты уверена? Это не Ильяс?

– А он один во всей Москве умеет стрелять, ага. И вообще Бонд. Чашку поставь, она мне дорога как память.

Лиля удивленно перевела взгляд на полную горячего чая чашку в своих ладонях. Когда она снова успела ее схватить? Да неважно! К черту чашку! Важно – что не Ильяс!