Второе открытие Америки - Александр фон Гумбольдт

Я не знаю, насколько правильно распространенное в миссиях на Ориноко мнение, что соседство голых камней, в особенности скал, покрытых корой из углерода, окисей железа и марганца, вредно для здоровья. В жарком поясе еще больше, чем где бы то ни было, жители совершенно произвольно расширяют круг болезнетворных влияний.

Там боятся спать на открытом воздухе, когда лицо освещено полной луной, думают также, что опасно лежать на граните поблизости от реки, и приводят множество примеров того, как люди, проведя ночь на этих черных и голых скалах, просыпались утром в сильном приступе лихорадки.

Не придавая особой веры таким утверждениям миссионеров и индейцев, мы все же избегали laxas negras и ложились спать на белом береговом песке, если не оказывалось дерева, к которому можно было бы подвесить гамаки.

Среди причин уменьшения населения близ Raudales я не упомянул оспы – болезни, которая в других районах Америки произвела такие жестокие опустошения, что охваченные ужасом индейцы сожгли свои хижины, убили детей и отказались от всякого общения друг с другом.

Этот бич на берегах Верхнего Ориноко почти неизвестен; и если бы болезнь туда проникла, можно надеяться, что ее последствия немедленно были бы сведены на нет вакциной, благотворное действие которой повседневно ощущается на побережье Терра-Фирмы.

Обезлюдение христианских поселений происходит из-за отвращения, внушаемого индейцам режимом миссий, из-за нездорового климата, одновременно жаркого и влажного, из-за плохой пищи, недостаточного ухода за больными детьми и преступного обычая женщин предотвращать беременность путем применения ядовитых трав. Среди варварских племен Гвианы, как и среди полуцивилизованных жителей островов Южного моря, многие молодые женщины не хотят быть матерями.

Если у них есть дети, последним грозят не только опасности, связанные с диким образом жизни, но и другие опасности, порождаемые самыми странными общераспространенными предрассудками. Если рождаются братья-близнецы, то ложное представление о приличии и о чести семьи требует, чтобы одного из них умертвили. «Произвести на свет близнецов – это значит стать всеобщим посмешищем, это значит быть похожим на крыс, двуутробок, самых гадких животных, мечущих зараз много детенышей».

Больше того: «Два ребенка, рожденные женщиной одновременно, не могут быть от одного отца». Такова физиологическая аксиома индейцев салиба; и во всех климатических поясах, на различных стадиях развития общества мы видим, что когда какая-нибудь аксиома становится достоянием народных масс, они держатся за нее крепче, чем образованные люди, которые впервые выдвинули ее.

Чтобы не нарушать семейного покоя, старые родители матери или муре-япоикнеи (повитухи) берут на себя уничтожение одного из близнецов. Если ребенок, не близнец, рождается с каким-нибудь физическим уродством, отец сразу убивает его. Индейцы хотят иметь лишь хорошо сложенных, крепких детей, так как уродства свидетельствуют о каком-то влиянии злого духа молокуиамо или птицы Тикитики, врага человеческого рода.

Иногда та же участь постигает очень слабых детей. Если вы спросите отца, что случилось с одним из его сыновей, он начинает притворно уверять, будто тот погиб естественной смертью. Он не признается в поступке, который, по его мнению, предосудителен, но не преступен. «Бедный муре[149], – скажет он вам, – не мог поспевать за нами; все время приходилось его ждать; больше мы его не видели, он не пришел спать туда, где мы остановились на ночь».

Таковы безыскусственность и простота нравов, таково столь восхваляемое счастье человека в естественном состоянии! Сына убивают, чтобы избежать насмешек по случаю рождения близнецов, чтобы не задерживаться при передвижениях, чтобы не подвергаться пустяковым лишениям.

Должен признаться, что такие акты жестокости не столь часты, как принято думать; однако они наблюдаются даже в миссиях, когда индейцы покидают деревню и уходят на conucos в соседние леса. Было бы неправильным приписывать их полигамии, распространенной среди некрещеных индейцев.

Полигамия, несомненно, способствует нарушению счастья и мира в семье; однако этот обычай, узаконенный мусульманством, не мешает жителям Востока нежно любить своих детей. У индейцев с Ориноко отец возвращается домой только для того, чтобы поесть и лечь спать в свой гамак; он не ласкает ни своих малолетних детей, ни жен, обязанных ему служить.

Отцовская любовь начинает проявляться лишь тогда, когда сын становится достаточно сильным и может принимать участие в охоте, в рыбной ловле и в земледельческих работах на плантациях.

Хотя пагубный обычай пить различные снадобья, вызывающие выкидыш, уменьшает рождаемость, они не настолько вредят здоровью, чтобы молодые женщины не могли стать матерями в более позднем возрасте. Это явление, весьма примечательное с физиологической точки зрения, с давних пор поражало монахов-миссионеров.

Иезуит Джили, который в течение 15 лет исповедовал индейцев с Ориноко, хвалится тем, что «знает i segreti della donne maritate»[150], говорит по этому поводу с удивительной наивностью: «В Европе замужние женщины боятся иметь детей, потому что не знают, как их прокормить, одеть и снабдить приданым. Женщинам на Ориноко все эти страхи неведомы.

Они выбирают время для того, чтобы стать матерями, в соответствии с двумя прямо противоположными взглядами, в зависимости от тех представлений, какие у них создаются о способах сохранить свежесть и красоту. Одни считают – и это мнение наиболее распространено, – что лучше начинать рожать детей поздно, чтобы в первые годы замужества не было помех для домашних и земледельческих работ.

Другие, напротив, думают, что они укрепят свое здоровье и достигнут более счастливой старости, если станут матерями очень рано. В зависимости от того, какого из двух взглядов придерживаются индианки, плодогонные средства применяются в разном возрасте».

Размышляя об этих эгоистических соображениях дикарей, приходишь к выводу, что следует поздравить цивилизованные народы Европы, до сих пор не знакомые, по-видимому, с довольно безвредными для здоровья средствами. Употребление таких снадобий, возможно, усилило бы порчу нравов в городах, где четвертая часть детей родится на свет лишь для того, чтобы быть брошенными своими родителями.

Впрочем, вероятно и то, что в нашем климате новые плодогонные средства представляли бы такую же опасность, как и применение артыша, алоэ и эфирных масел корицы и гвоздики. Крепкое телосложение дикаря, у которого различные системы организма более независимы друг от друга, дает возможность успешней и дольше сопротивляться чрезмерному введению возбуждающих средств и употреблению ядовитых веществ, чем слабое телосложение цивилизованного человека.