Походы викингов - Андерс Магнус Стриннгольм

Всего обыкновеннее встречаются такие святилища на высотах и в рощах. Вокруг них камни или образуют низкую стену, или выложены в виде кольца, так что, подобно ограде кладбищ в наше время, отделяют святилище от окрестности. Священное пространство на древнешведском языке называлось Vi, или Ve (святилище, отсюда viga — святить, посвящать), а священная ограда, составляющая его границу, именовалась Vebond (священный союз). Так же называлась и вся ограда, которая окружала места, где происходили суды.

Одна древняя сага сказывает, что в Норвегии, где суды происходили на открытом месте, оно обносилось тыном из орешин, перевязанных священными шнурами (Vebond), для означения, что это место объявлено мирным. Королева Гунхильда, лично находившаяся на одном из таких собраний, заметив, что дело, о котором рассуждали, не обещало благоприятных для нее последствий, убедила некоторых перерезать священные шнуры; в ту же минуту заседание окончилось, мир сочли нарушенным, место перестало быть священным, и все разошлись.

Такими священными местами были судные круги, остатки которых находятся во многих местах Скандинавии.

Они состоят из многих в продолговатой или круглой форме выложенных на земле камней. Древние судьи, вождь со своими товарищами или король со своими советниками, когда собирали тинг и решали дела под открытым небом, то помещались большею частью на пригорках, чтобы народная толпа могла лучше видеть и слышать их, или на высоких камнях, таинственно означавших неизменность судебных приговоров. Вблизи таких возвышений обыкновенно встречаются древние рундели для жертвоприношений; тут же очень часто находятся могильные холмы и гробницы, сохранявшие прах усопших друзей, вождей и богатырей.

Прежние так называемые тинги не ограничивались однил судопроизводством; они были общими сходбищами, куда стекались, чтобы приносить жертву богам и вместе судить граждан и совещаться об общественных делах. На тех же самых местах, где приносимы были жертвы, разбирались тяжбы и изрекались приговоры; в то самое время, когда благословения и милость богов призывались на страну и народ, происходили совещания о безопасности страны, издавались законы, решались все великие и важные дела. Собрание чувствовало себя как бы во власти богов, представляло, что они присутствуют тут же и наблюдают за его поступками. Судные и жертвенньи места были одни и те же, богослужение тесно связано было с судопроизводством, то и другое сопровождалось таинственными обрядами, производившими сильное впечатление на чувство. Все это придавало общественным делам торжественность и святость, и только такими средствами древние законодатели могли обуздывать дикую силу и свободных людей того времени и удерживать в пределах законного порядка.

Чтобы упрочить между племенами это единство, образуемое религией, и вкоренить в их памяти и сердце ту мысль, что все они находятся под покровом одних и тех же богов и составляют один народ, для этой цели и для сохранения преданий древности Один учредил три ежегодных народных праздника. На эти праздники, особливо на великое жертвоприношение в феврале, должны были собираться все в главном святилище, для принесения общенародной жертвы.[257]

Ингви-Фрейр, второй из шведских дроттенов (жрецов) после Одина, когда поселения больше и больше распостранялись, задумал перенести главное капище из Сигтуны в другое удобнейшее место. Чтобы придать больше великолепия народному святилищу, приличного его высокому значению, он велел выстроить огромный блестящий храм, великолепнее которого не видали на севере. Местом для него он выбрал красивую равнину в хераде Ваксале: там, на небольшом пригорке, воздвигнут был посвященный Одину главный на севере храм; во все времена язычества, в течение почти 1000 лет, это здание было средою, вокруг которой собирался народ для празднования торжественных дней, утвержденных Одином, и для совещаний о государственных делах. К западу от храма находился посвященный Одину храм. Храм блистал азиатскою пышностью: стены и кровля с древним сказаниям, были обложены золотом; с зубчатых вершин храма спускалась золотая цепь, обвивавшая наружные стены в виде кольца, так что все здание. горело золотом и блеск его отражался по всей поверхности.

Дошедшие до нас описания различных северных храмов доказывают,[258] что эти храмы, подобно индийским, были очень огромны; главное здание составляло переднюю залу, отделенную стеной с дверью от капища, походившего на небольшую часовню. Передняя зала назначалась для народа, часовня — для идолов, а посредине часовни находился алтарь из дерева или из камня, но с большим искусством сделанный и сверху обитый железом; за алтарем и впереди его главные из богов стояли на возвышениях или сидели на высоких креслах; по обеим сторонам их толпа других богов на низких скамьях составляла полукружие около алтаря; все божества были то огромного, то обыкновенного роста, в драгоценных одеждах, богато ракрашенных золотом и серебром. На алтаре лежало священное кольцо, перед которым произносились клятвы; тут же стоял жертвенный сосуд, называющийся на древне-северном языке Hlautbolle, большая медная чаша, в которую вливали кровь принесенных в жертву животных; как принадлежность чаши, возле нее лежала кропильница, кисть, укрепленная на длинной палке: она называлась Hlauttein и употреблялась для окропления жертвенной кровью.

Для жертв назначались волы, лошади и кабаны.[259] Пышно украшенные, они приводились к алтарю, посвящались богам и убивались в присутствии народа Кровь собирали в чашу, и которую опускали в копильницу и потом кропили седалище богов, наружные и внутренние стены храма и, наконец, народ.

Но мясо жертв употреблялось на большом праздничном пире, который за тем следовал. Этот пир происходил в передней зале храма; там, вокруг стен, стояли скамьи для народа и высокие кресла для королей и вождей; пред скамьями поставлены были столы; на полу, посредине, горел огонь, на который ставили котел с мясом жертвенных животны. Наполненные медом рога подавались через огонь; они и все кушанья освящались сначала королем или вождем, главным лицом при жертвоприношении.