Вельяминовы. Время бури. Книга третья - Нелли Шульман

Герцог стоял, расстегнув кашемировое пальто, разливая «Вдову Клико».

– Сидит, – усмехнулся Маленький Джон, – полковник Кроу о карточной системе рассказывает, а он ничего не слышит. Понятно, – Джон присел за стол, – о ком ты думаешь, дорогой зять. Я уверен, – он поднял стакан, – что вы с Тони будете счастливы, у меня еще племянники появятся… – выпив сухого, холодного шампанского, Питер кивнул: «Будем. Обещаю, Джон».

В круглом читальном зале Британского Музея было тихо. Шуршали страницы книг, шелестели газеты, поскрипывали колеса библиотечной тележки. Рассеянный, мягкий свет падал на столы темного дерева, на лампы под зелеными абажурами. Мистер Куарон предъявил библиотекарю редакционное удостоверение. Журналист получил временный билет, на неделю.

– Когда принесете полицейскую регистрацию, по месту жительства… – пожилой человек, в очках, медленно выписывал билет, – сможете подать заявление о постоянном доступе к библиотеке. У нас много ваших коллег работает… – после обеда, в четверг, солнце ушло за тучи, моросил мелкий дождь. Петр прочел в газете, что погоду, на выходные, обещают хорошую. В Гайд-парке распустились крокусы. Он гулял по городу, все три дня. В Блумсбери его ждала скромная комната, с хорошим завтраком.

Стэнли, он же Ким Филби приезжал завтра утром на вокзал Ватерлоо. Стэнли подвизался военным корреспондентом, при британском экспедиционном корпусе, во Франции. Резидента в Лондоне, если не считать посольских работников, сейчас не было. Воронов предупредил Филби телеграммой, из Мехико, о своем визите. Агента, как они выражались, законсервировали.

В будущем Стэнли предстояло устроиться в Секретную Разведывательную Службу, по рекомендации еще одного выпускника Кембриджа, Гая Берджеса, работавшего на радио. Петр знал, что Филби учился вместе с молодым герцогом Экзетером. Тот получил степень по математике:

– Все равно, – пробормотал Воронов, – они сталкивались, на семинарах. Стэнли экономист, он разбирается в цифрах. Они могут посадить его на шифры… – Петр прочел в газете сдержанный некролог по умершему отцу Тонечки. В статье говорилось, что покойный герцог был сыном ученого-химика, коллеги Марии Кюри, а его сестра пропала без вести во время антарктической экспедиции. Упоминалось, что герцог посвятил жизнь службе на благо страны. Больше ничего Петр в некрологе не нашел. Титул унаследовал единственный сын герцога, тоже Джон.

Петра все это интересовало по одной причине. Адреса Тонечки в лондонском справочнике он не отыскал. Холландов значилось много, пять страниц, но Антонии Петр не обнаружил, впрочем, как и Джона:

– Понятно, почему… – размышлял он, сидя за газетами, – если сын продолжил дело отца… – Петр справился в каталоге лондонских почтовых отделений. Индекс адреса до востребования, на конверте Тонечки, привел Петра на страницу почты, размещающейся на Брук-стрит, в аристократическом районе Мэйфер. Петр наметил себе, в субботу, после встречи с Филби, начать изучать тамошние кварталы. Он надеялся на удачу, ожидая увидеть Тонечку и мальчика на улице.

Петр, конечно, мог бы поинтересоваться адресом Тонечки у Филби, или найти ее через левые газеты. Он просмотрел старые публикации. Воронов понял, что девушка начала писать, не достигнув шестнадцати лет.

– Она очень талантливая, – ласково думал Воронов, – взять хотя бы книгу, «Землю крови». Подобные издания опасны, они несут яд троцкизма, но у Тонечки отменный слог… – в Мехико Петр много читал, потому, что, в общем, больше ничего делать не оставалось. Он устроился официантом в ресторан, куда часто ходил Ривера и другие приятели Троцкого. Резиденты, прослушивали записи из дома изгнанника. Техника, установленная покойным Соколом, четыре года назад, работала отменно. Операция «Утка» подходила к своему концу. Троцкий не должен был пережить лета. Петр остановился в бедной комнатке, в пансионе, следя за усадьбой Риверы. Иногда Воронов отправлялся на север, к американской границе. Наум Исаакович проводил зиму, как, смеясь, говорил, начальник, в гораздо более суровом климате. Эйтингон, внимательно, наблюдал за двумя изменниками, обосновавшимися в Америке, Кривицким и Орловым. Кроме этого, он поддерживал связь с Пауком.

Агент преуспевал, на майорской должности. Он курировал ученых, занятых военными проектами. Петр и Эйтингон встречались в захолустном, техасском городишке. Наум Исаакович жил в Америке с надежными документами мексиканца. За жареной фасолью, мясом, и кукурузными лепешками, в закусочной, Эйтингон сказал:

– Я иногда Пауку завидую. Подумать только, он запросто разговаривает с Ферми, и даже с Эйнштейном. Правда, Эйнштейн отказался заниматься бомбой… – Эйтингон жевал румяную, жареную свинину.

Паук передал копию письма физиков президенту Рузвельту. Эйнштейн, Силард и Ферми предупреждали, что нацистская Германия заинтересована в атомном оружии. Наум Исаакович ничего агенту не сказал. Эйтингон сделал себе отметку, что Ворона, вероятнее всего, обретается где-то в глубинах секретных полигонов, в Германии:

– Они предложили Вороне деньги, – Эйтингон шел в свою скромную комнату по заснеженному, зимнему Вашингтону, – лабораторию. Они, рано или поздно, доберутся до Норвегии, до завода тяжелой воды. Кто из ученых откажется от подобного? Эйнштейн, однако, он не от мира сего… – Наум Исаакович усмехнулся.

Паук сообщил, что президент, пока не подписывал распоряжения о создании нового проекта. Ферми, в Чикаго, начал работу над ядерным реактором:

– Это первый шаг, – объяснил Паук, – в Британии, в Бирмингеме, Фриш и Пайерлс ведут исследования по определению критической массы урана-235, необходимой для создания бомбы. Мы получаем информацию от союзников… – Мэтью, тонко, улыбнулся.

Насколько он знал, кузен Джон атомным проектом не занимался, но, несомненно, был в курсе дела. Мэтью сказал мистеру Нахуму, что, судя по всему, масса окажется небольшой:

– Не более тридцати-сорока фунтов. Любой бомбардировщик сможет взять на борт подобное оружие… – заметил Мэтью.

Эйтингон, на последней встрече с Петром, рассмеялся:

– Пусть Филби ведает атомными разработками, когда его в Секретную Службу возьмут. Твоя задача, просто встретиться с ним. Удостоверься, что он на связи с Берджесом и готов действовать. Скажи, что мы знаем, кто такой мистер О’Малли, – Эйтингон вытер пот со лба салфеткой:

– В столице едва снег сошел, а здесь вечное лето… – о мистере О’Малли сообщил Паук. Кузен, по его словам, продолжал работать в ФБР, но это было прикрытием.

– Я уверен, – заметил Мэтью, – что он трудится в ведомстве Даллеса. Я, правда, не могу ничего доказать, но краем уха слышал, что чикагский журналист, и мой родственник, одно и то же лицо… – описание мистера О’Малли у них имелось, со времен, когда Филби работал при штабе Франко. Эйтингон велел передать Стэнли, чтобы агент не волновался. Мистер О’Малли, кажется, надежно засел в Вашингтоне, не собираясь возвращаться в Европу:

– В любом случае… – Наум Исаакович поковырялся в зубах, – после обстрела Теруэля, Филби вне подозрений. Если бы мистер Горовиц захотел его раскрыть, он бы давно это сделал. Значит, он ничего не почуял… – Эйтингон не стал говорить Пауку, что мистер Горовиц тоже значился в коротком списке, подготовленном Кукушкой: