Человек, который улыбался - Хеннинг Манкелль

«Я должен сделать это сам, – решил он. – Не хочу больше убитых полицейских».

Он заехал в управление и взял служебный пистолет и карманный фонарик. Зашел в пустой кабинет Сведберга, зажег свет, нашел карту Фарнхольмских угодий, сложил и сунул в карман. Когда он вышел из управления, было уже без четверти восемь. Он поехал по Мальмёвеген и остановился у дома Анн Бритт Хёглунд. Открыл муж. Валландер отказался зайти, сказав, что ему нужно только кое-что ей сообщить. Она вышла в прихожую в халате.

– Слушай внимательно, – сказал он. – Я еду в Фарнхольм.

Анн Бритт посмотрела на него недоверчиво, но быстро сообразила, что он не шутит.

– Курт Стрём? – спросила она.

– Боюсь, что он мертв.

Она вздрогнула и сильно побледнела. Валландер испугался, не упадет ли она в обморок.

– Тебе нельзя ехать туда одному, – сказала она, немного придя в себя.

– Я должен.

– Почему это – должен?

– Должен – и все, – повторил он раздраженно. – Не задавай ненужных вопросов, лучше слушай внимательно.

– Я с тобой. Один ты туда не поедешь.

Голос ее звучал решительно. Спорить было бессмысленно.

– Хорошо, – сказал он. – Но с одним условием: ты будешь ждать меня снаружи. Мне нужно поддерживать с кем-то связь по рации.

Она взбежала по лестнице. Муж кивком пригласил Валландера войти и закрыл за ним дверь.

– Это как раз то, о чем она меня предупреждала, – сказал он, улыбаясь. – Не успею я вернуться домой, она исчезает.

– Надеюсь, что ненадолго, – сказал Валландер, чувствуя, насколько неубедительно прозвучали его слова.

Через несколько минут она сбежала с лестницы, одетая в тренировочный костюм.

– Не жди меня, ложись спать, – бросила она мужу на ходу.

«А кто ждет меня? – подумал Валландер. – Никто. Хоть бы кот спал на подоконнике среди горшков с геранью».

Они заехали в управление и захватили рацию.

– Мне, наверное, надо взять оружие, – сказала она.

– Нет, – ответил Валландер. – Не надо. Ты будешь ждать снаружи. И пеняй на себя, если не выполнишь приказ.

Вечер был ясный и холодный. Они выехали из Истада. Валландер гнал машину, не обращая внимания на ограничения скорости.

– И что ты собираешься там делать? – спросила Анн Бритт.

– Узнать, что случилось.

«Она видит меня насквозь, – сказал он себе. – Я и в самом деле не знаю, что буду там делать».

Они ехали молча и в половине девятого были на месте. Валландер загнал машину на стоянку для тракторов, выключил мотор и фары. Теперь они сидели в темноте.

– Связь раз в час, – сказал он. – Если меня не будет слышно больше двух часов, звони Бьорку и требуй, чтобы все гнали сюда.

– Может быть, не надо тебе туда лезть? – осторожно спросила она.

– Всю свою жизнь я делаю вещи, которых делать не надо. Почему именно сейчас я должен от этого отказаться?

Они настроили рацию.

– Почему ты решила стать полицейским, а не священником? – спросил он, глядя на ее лицо, слабо освещенное дисплеем радиотелефона.

– Потому что меня изнасиловали, – сказала она. – Вся моя жизнь после этого переменилась. Я ни о чем больше не хотела думать, только об одном: я буду полицейским.

Валландер промолчал. Потом открыл дверцу, вышел и осторожно, стараясь производить как можно меньше шума, закрыл машину.

У него было такое чувство, что он вступает в иной мир. Анн Бритт рядом с ним уже не было.

Ночь была очень тихой. Почему-то вспомнилось, что через два дня – праздник Люсии. Он старался держаться в тени деревьев. Выбрал местечко потемнее и, светя фонариком, развернул карту, стараясь запомнить самые важные детали. Потом сложил карту, погасил фонарь и медленно побежал к воротам. Через двойной забор перебраться было невозможно, поэтому оставался только один путь.

Через десять минут он остановился и перевел дух. Потом снова побежал, пока не увидел свет прожекторов, освещавших ворота и будку охранников.

«Не думаю, чтобы они меня ждали, – решил он. – Я должен исходить именно из этого – они меня не ждут. Они не могут ожидать, что вооруженный человек попытается в одиночку проникнуть в замок».

Он зажмурился и несколько раз глубоко вдохнул. Потом вынул из кармана пистолет.

Позади будки был узкий темный проход.

Он посмотрел на часы – без трех десять.

Пора.

Первый раз он вышел на связь через полчаса.

Она слышала его голос совершенно ясно, без всяких помех, словно он прятался в темноте где-то совсем рядом с машиной.

– Где ты?

– В парке. Следующий контакт через час.

– Что там? – спросила она, но ответа не дождалась.

Она сначала думала, что связь почему-то нарушилась, и ждала, что последует новый вызов, но потом поняла: он сам прервал сеанс. И не ответил на ее вопрос. Рация молчала.

Валландер чувствовал себя так, словно попал в царство мертвых. Проникнуть на территорию замка оказалось легче, чем он ожидал. Он протиснулся в узкую щель между будкой охраны и стеной и, к своему удивлению, обнаружил, что на задней стороне будки есть маленькое окошко. Валландер приподнялся на цыпочки и заглянул. Там, перед впечатляющим набором мониторов и телефонов, сидел всего один человек. К тому же это была женщина. На коленях у нее было вязанье. Валландер быль совершенно ошарашен, когда понял, что она вяжет свитер для ребенка. Контраст между этой мирной картиной и тем, что происходило за охраняемыми ею воротами, был разителен. Он был уверен – ей даже в голову не могло прийти, что в непосредственной близости от нее находится человек с пистолетом в руке. Поэтому он обошел будку и негромко постучал в дверь, как стучат знакомые. Как он и ожидал, она открыла дверь, причем не приоткрыла, а именно открыла, распахнула, словно никакой опасности и быть не могло. Не выпуская из рук вязанья, она с удивлением уставилась на Валландера. У него даже мысли не возникло достать пистолет. Он назвал себя – комиссар Валландер из истадской полиции и, не прекращая извиняться за причиненное беспокойство, мягко оттеснил ее в будку и закрыл за собой дверь. Он огляделся, нет ли камеры, наблюдающей за тем, что происходит в самой будке – система телевизионного контроля вполне могла быть двусторонней. Камеры, похоже, не было. Он попросил ее сесть. Только теперь она осознала, что происходит, и начала кричать. Он вытащил пистолет. Ощущение от оружия в руках было таким мерзким, что у него заболел живот. Он старался не целиться в нее, просто прикрикнул, чтобы она замолчала. Она была настолько перепугана, что ему захотелось успокоить ее, сказать, что она может продолжать вязать свой свитер – наверняка для внука или внучки. Но он помнил и о Курте Стрёме, и о Софии, и о Стене Торстенссоне, и о мине в саду фру Дюнер. Он спросил, должна ли она регулярно докладывать в замок, и, получив отрицательный ответ, задал решающий вопрос: